Дмитрий Емец - Светлые крылья для темного стража

— Да. Трупья будет много , — голосом Ромасюсика произнесла Прасковья.

Сквозняк, коснувшийся потной спины Мефа, заставил его оглянуться. В окне вагона что-то навязчиво белело. Меф не сразу понял, что это лицо. Для лица у него был слишком большой и точно зачеркнутый рот. Ага, это же он держит в зубах нож, рукой пытаясь отжать окно вагона!

Меф узнал отравителя, решившего выступить в новом для него амплуа. Меф хотел нанести укол мечом, но раздумал. Тем более что Прасковья нашла выход первой. Привстав, она хладнокровно просунула в щель руку и дернула отравителя за волосы. Тот попытался удержаться, но удерживаться было не за что. Не выпуская из зубов ножа, отравитель свалился на насыпь.

«Крыша! Я могу выбраться на крышу вагона!» — внезапно понял Меф.

Повиснув на окне, он решительно дернул его вниз. Окно, как нередко бывает в поездах, поддавалось неохотно, точно делало величайшее одолжение. Лишь после пятого рывка Меф открыл его настолько, что сделалось возможным, запрыгнув ногами на столик, вылезти наружу.

Спрятав клинок в наспинные ножны, Мефодий оглянулся на Дафну:

— Оставайся в купе! Я посмотрю, что там и как — и вернусь!

Не дожидаясь, пока Дафна начнет его отговаривать, Меф по пояс высунулся из вагона. Руки стали шарить по металлу в поисках, за что зацепиться. Ага, что-то нашлось!

С силой оттолкнувшись ногой от окна, Меф животом упал на закругленную часть вагона и, помогая себе коленями, стал карабкаться. В какой-то момент он едва не сорвался, но пальцы счастливо нашли очередную опору. Как все-таки удачно, что Дарвин произошел от обезьян и научил некоторых людей лазить!

Поняв, что он больше не скатывается, Меф вскочил, оглядываясь. Он уже почти расслабился, когда внезапно услышал смех. Буслаев резко повернулся и не сразу осознал, что этот темный, малозаметный на крыше вагона силуэт — человек.

Кто-то сидел, по-турецки скрестив ноги, и с любопытством разглядывал Мефа.

— Не узнал? — услышал Буслаев глуховатый голос.

— Нет.

— Плохо. Это ведь уже третья наша встреча, хотя не узнать меня во время второй было простительно. А если так?

Он поднял руку, и брызнувший с его ладони свет озарил морщинистое лицо. Одновременно Меф увидел, что на коленях у человека лежит узкая, сильно загнутая сабля. Саблю он не забыл. Так уж была устроена память Буслаева, что оружие она сохраняла дольше, чем людей. Хотя этот человек был особенный. Человек-одуванчик с кроличьими зубами.

— Азеф! — воскликнул Меф.

— А вот теперь вижу, что узнал! — удовлетворенно произнес человек-одуванчик. — Хотя теперь ты можешь звать меня иначе. Рано или поздно ты все равно догадаешься, что старик, оказавшийся на крыше вагона в окрестностях Мелитополя, пришел сюда не затем, чтобы принимать солнечные ванны.

— Спуриус!

Меф незаметно прикинул расстояние. Прыжка в два успеть можно. Меч, правда, придется выхватывать на бегу.

— Я думал: Спуриус — молодой, красивый страж, — сказал Меф, постепенно набираясь внутренней решимости для атаки.

По сморщенному лицу прошла судорога.

— Я и был таким до того, как Лигул наложил на меня проклятие мрака! Ты не представляешь, что такое быть проклятым! Тебе известно, что это Лигул предал меня? Шепнул златокрылым, где меня ждать!

Меф промолчал.

— Так вот. Ты будешь смеяться, но я благодарен ему. Без Лигула я многое бы не понял и не узнал. Он поставил меня в условия, когда я должен был либо спешно поумнеть и познать природу истинного зла, либо погибнуть. Как видишь, я выбрал первый путь и преуспел. Я — жалкий страж без эйдоса, сумел не только не исчезнуть, но сохранить и преумножить свои силы!

— Это вы отцепили вагон и отправили к нам типа с ножом?

— С ножом? — не понял Спуриус. — А, это была приманка! Я думал, ты сам догадаешься вылезти на крышу — это же так очевидно, но ты оказался малость туповат. Пришлось послать к тебе живую подсказку. Надеюсь, она все еще жива? Хотя не имеет значения. Сколько их было у меня, этих тел, отрекшихся от своего эйдоса. Но, увы, все тела быстро умирают. Они слишком слабы и ветхи, чтобы долго вмещать мой дух.

Меф незаметно вынес вперед левую ногу. Так удобнее будет стартовать.

— Вы их сжигаете! — сказал он, вспоминая, как мучительно темнело лицо молодого мужчины — там, у окна общежития. Как он ломко шел и упал лицом вниз. Чем дольше Меф об этом думал, тем больше решимости накапливалось в нем для прыжка.

— Ну примерно так. Хотя я все же предпочитаю думать, что они умирают сами. Выбор-то сделали они! — небрежно произнес Спуриус.