Дмитрий Емец - Светлые крылья для темного стража

— Как видишь, дело совсем не в теле. Тело — жалкая глупая оболочка. Перчатка, которую всегда можно сбросить. Тело смертного принадлежит тому, кто владеет эйдосом. Да, многие стражи привязаны к своим телам — взять хотя бы Арея, но я это изменю. Стражи мрака по сути своей бесплотные духи, и я заставлю их вновь стать бесплотными духами, когда приду к власти, — насмешливо пообещал голос за его спиной.

Голос звучал иначе — был моложе, свежее, но вместе с тем присутствовало в нем и нечто крайне знакомое. Меф резко обернулся. За его спиной стоял Грошиков. С лица «деревенского пастушка» исчезло прежнее щенячье выражение. Теперь это был уже не щенок, а пес, прикидывающий расстояние до вражьей глотки.

— Это вы, Спуриус? — неуверенно спросил Меф.

Синеватые губы «пастушка» растянулись в резиновой улыбке.

— Допустим. Но мне безразлично, как называет меня без пяти минут покойник.

Скользнув взглядом по крыше вагона, Спуриус нашел свою саблю и подозвал ее сухим щелчком пальцев. Меф вскочил, пытаясь ввести себя в то состояние ментальной прозрачности, которая требуется в бою.

— Как вы заняли это тело? — спросил он для того, чтобы выиграть время.

Спуриус понимающе хихикнул.

— Отвлекаешь? Ну отвлекай, отвлекай! Я тоже, видишь ли, не прочь привыкнуть к новому тельцу. Новая длина рук, ног, иная скорость реакции, — заявил он, начиная последовательно, со стоп и колен, разминать суставы, как опытный боец перед схваткой.

Меф последовал его примеру. Когда разминаешься — перестаешь нервничать. Бой — это прежде всего танец, а танцевать можно лишь тогда, когда из мышц уйдет вся тяжесть, а из сознания — страх.

— Хорошее тело. Сильное, но незакачанное, мышечно раскрепощенное. В таком приятно сражаться. Правильно я выбрал паренька. Такого хватит надолго, — одобрил Спуриус.

Полузакрыв глаза, он чутко прислушивался к новому телу подобно водителю, который, пересев в новую машину, пробует газ, тормоз, выставляет зеркала.

— Я мог занять его давно, когда прежний хозяин стал принадлежать мне всеми помыслами, — разглагольствовал Спуриус, с боксерским похрустыванием вращая шеей. — Вначале он думал обо мне как о любопытной и полезной ему личности, затем старался на меня походить и, наконец, вошел в группу моих слуг, которые почему-то считали, что они мои ученики, а я их гуру. Он и сам не запомнил, когда отдал мне свой эйдос. Так, между прочим, точно мелочь из кармана.

— Те парни, в которых я швырнул сгущенкой, тоже ваши ученики? — поинтересовался Меф.

Спуриус охотно подтвердил, вскользь добавив, что это так, новички.

— И зачем вам нужно было устраивать это представление?

— Без особой цели. Минутная блажь. Мне захотелось посмотреть на тебя до того, как все начнется. Я, знаешь ли, всегда любил театральные эффекты, — признался Спуриус.

Он перестал вращать шеей. Мефа поражала та небрежная легкость, с которой он осваивался в новом теле. Скользкая крыша вагона, мешавшая самому Мефу, Спуриусу, казалось, только помогала.

— Ради забавы я действительно научил парня кое-чему. Так, парочка методик, простых как табуретка, которые наивные смертные считают продвинутыми. Из жалкого продавца отверток я сделал его преуспевающим дельцом. Позволил ему заработать на машину, квартиру, загородный дом и на все, что ценят эти олухи. Мне было любопытно наблюдать, как у него пропадает ощущение добра и зла и все заменяется эффективностью, успехом, психологической системой. Всем тем бредом, который я изобретал на ходу.

— А зачем было изобретать?

— Должен же я был как-то скоротать пятьсот лет? Пророчество есть пророчество. Его не ускоришь и не замедлишь. Опять же эти олухи добывали для меня кровь — по три капли с человека. Кровь-то мне бесполезна, я не вампир и не маг-вуду. Они не понимали главного, что этой кровью, взятой у человека с мечтой о власти над ним, они закабаляли не его, а сами себя, отрезая все пути к вечности… Забавные эти смертные, не нарадуюсь на них! Они готовы верить во все, что угодно, чуть ли не в летающий фантик, кроме того, что действительно имеет смысл.

Последние слова Спуриус досказывал, разминая ноги. Внезапно одним быстрым прыжком он подскочил к Мефу на расстояние удара и сразу отпрыгнул, держа руку с саблей вытянутой вдоль тела.

— Недурственно! Я доволен! Ну а теперь, когда мы обсудили уже все на свете, начнем! Пергамент ты мне, конечно, не отдашь?

Меф покачал головой.

— Так я и думал. Что ты там говорил про мою саблю? — продолжал Спуриус. — «Конного боя? В пешем ей только колбасу пилить?» Что ж, примерим на тебя колбасную шкурку!