Татьяна Форш - Выйти замуж за Феникса

Если отреагирует вообще! Вон как спит сладко. И плевать ему на все проверки! Эх, что ж боязно-то так?

Стараясь унять внезапно охватившую меня дрожь, я коснулась его лица, мазнула губами по щеке и наконец нашла то, что искала. Губы, такие мягкие, такие горячие, словно только и ждали меня. Впились в мой рот жарким поцелуем, заставляя замереть от волнения.

Не ожидала я от спящего Никиты такого напора! Ой, мамочки!

Сильные руки мужчины сжали меня в кольцо, а пальцы впились мне в филейную часть так, словно хотели из одной меня сделать две!

— Ник, подожди… — Я на миг успела прервать сумасшедший поцелуй и глотнуть воздуха. — Я только хотела…

Но договорить он мне не дал. Кувыркнул в воздухе, и я оказалась в западне его тяжелого тела, любопытных рук и ненасытных губ. Кажется, я слышала треск одежды и голос Змея, что-то бормотавшего о «силах небесных», но мне было уже все равно. Я крепко зажмурилась от страха. Затем страх перерос в панику, а паника во что-то неодолимое, наполненное ужасом и… сумасшедшей сладостью, которая подчиняла меня все сильнее, в каком-то первобытном, безумном действии делая наши тела одним целым.

А может, это какой-то магический ритуал?

Кажется, я кричала от невероятного, разрывающего восторга и плакала, когда тот невидимый, что дарил мне этот восторг, оставлял меня одну. Но он возвращался, чтобы снова подчинять меня себе и подчиняться.

— Ник… Ник? Ник! Ник!!! — Не в силах больше сдерживаться я распахнула глаза. — Я люблю тебя! Я очень тебя люблю!!! Больше всех на свете!

Темный силуэт мужчины устало опустился рядом со мной на подушки.

— И я люблю тебя, моя принцесса! — едва слышно шепнул он, приподнялся на локте, и я почувствовала его пальцы, скользнувшие по щеке, шее, ложбинке между грудями. — Очень люблю!

Вдруг луч любопытной луны заглянул в темноту чердака, высвечивая все тайны, прятавшиеся в сумраке летней ночи, и я замерла от ужаса, глядя вместо серых глаз любимого в выжженные бельма моего мужа. Обожженные губы Феникса растянулись в жуткой улыбке, и, прежде чем провалиться в забвение, освобождающее от кошмара, я услышала:

— Теперь ты — моя!

Утро ворвалось в мою жизнь стремительно и громко. Казалось, где-то разом заржали лошади, залаяли собаки, закричали, заспорили на все лады голоса, спрашивая одно и то же.

— Где? Я спрашиваю, где ты их оставил?

— Как ты их там оставил?!

И уже другими голосами отвечая:

— Так в конюшне!

— В конюшню завел и привязал в стойло.

Боже, отчего же все тело болит так, словно меня пропустили через мясорубку? Особенно голова! На ней что, вчера еще и станцевали?

Я распахнула глаза. Воспоминания, спрятанные под покровом дремоты, мгновенно взорвали мою бедную черепушку и разлетелись солнечными лучами по чердаку. Боже, что я наделала?! Я… А что я наделала? Всего лишь исполнила свой супружеский долг… Чего хотела, так сказать, то и получила!

Я вскинула руку к голове и замерла, разглядывая черную ткань костюма нинь-дзя, скрывающую мое тело. Стоп! Если вчера я занималась любовью с Фениксом, то почему я одетая? А если я занималась любовью с Фениксом в присутствии моих спутников, то почему так увлеченно, совершенно не обращая на меня никакого внимания, спорят с двумя шамаханами Ник и Змей? А Борька им поддакивает.

— Халтура! Да как вы смеете меня — говорящего коня! — в такие экстремальные условия копытами?!

Борька? На чердаке?!

Нет, похоже, или тетя чего-то не то наколдовала, или Зейнаб в чай порошок из мухоморов подсыпала! Ну не могу же я сама себе признаться, что на почве замужества и поисков кольца я окончательно свихнулась!

Не могу!

Или могу?

Я с трудом поднялась, еще раз недоверчиво оглядела абсолютно целый костюм и подошла к спорщикам.

— Что происходит?! Зачем меня будить, да еще такими воплями?! Борька, что ты тут делаешь?! — И едва не застонала. Черт! Рассвет! Бега! Дернула Никиту за рукав и поспешно сменила тему: — А как же забег? Нам еще не пора?

— Можешь забыть про забег! Наши лошади пропали! А вместе с ними еще несколько десятков жеребцов у прибывших участвовать в забеге шамахан! — Ник только мрачно скользнул по мне взглядом и снова напустился на жавшихся в проеме двери слуг: — Как они могли пропасть, если вы ни на миг не сомкнули глаз?! Что вообще происходило этой ночью? Было что-нибудь подозрительное?

Шамахане переглянулись и вразнобой замотали головами:

— Было!

— Не было! Ни шороха, ни звука!

— Как ни звука? А крики — слышал?