Дмитрий Таланов - Локумтен

Кузнец заметил:

— Наверное потому, что ваш брат изучал в Италии медицину, а вы — естественные науки.

Распахнув дверь на главное крыльцо, Мастер выпалил в горячке:

— Нет разницы, что изучать, дисциплина ума — вот что главное!

Своим появлением они испугали молодого солдата, поднимавшегося по ступеням с соколом в руке. Птица выглядела, будто её мяли и жевали. Смертельно уставшая, она даже не приподняла крыльев, когда солдат споткнулся и попятился.

— Вам частное письмо, — отрапортовал он Мастеру, протягивая бумажную полоску.

— Соколом? — удивился тот, пробегая записку глазами. — Что-то срочное? А! — скривился он и повернулся к Филю. — Встречай завтра своих сестер, они едут с почтовым багажом. Ария не решилась отправить их каретой и ждала большой конвой, дорога уже сильно плоха.

Он задрал лицо к небу и повертел головой. Филь заметил, что дождь прекратился. Впервые за последние недели небо очищалось. Выглянула луна.

— Начинается, — тревожно сказал Ирений.

Кивком отпустив солдата, Мастер припустил к кузне.

Солнце едва осветило верхушки деревьев, когда, прогрохотав подковами коней по обшитым медью деревянным плахам, сопровождавшая кибитку конница влетела на мост. Три десятка запыленных всадников в зеленых беретах рассыпались по двору замка и спешились. Солдаты Хальмстемского гарнизона бросились к вороту, спеша поднять мост, отгораживая замок от внешнего мира. Другие стали разнуздывать лошадей.

Прибывшие почтовые, привязав коней, выслушали приказ своего командора и разлетелись по замку, усиливая имеющиеся дозоры. Одного из них, с раной на ноге, осторожно спустили с седла и по указанию Руфины унесли на задний двор. Его бедро выглядело так, словно по нему полоснул лапой медведь.

— Маловато будет для 52-летнего катаклизма, — сказал Ирений, стоя с Филем на крыльце и хмуро наблюдая за суетой во дворе. — Я ожидал как минимум манипул!

Дверь кибитки распахнулась, из неё выпала Эша. За ней показалась Габриэль. Девочки были в льняных штанах и широких рубахах, на Габриэль был еще дорожный плащ. Руфина подскочила к ним как встревоженная наседка, заметив, что рукав Эши залит чем-то темным. До Филя донесся запах той пакости, которой ему лечили руку.

— Руфина, меня не надо нюхать, меня надо отмыть, — сказала Эша. — И не волнуйся, это всего лишь твой линимент, он разбился вдребезги. Ну, здравствуй, сестрица!

Они обнялись. Руфина промолвила им тихо:

— Могли бы надеть приличную одежду, тут одна солдатня кругом!

Филю их одежда не показалась особенной. Он и не такое видал у себя на родине, где люди зачастую ходили, завернувшись в кусок тряпки.

Эша фыркнула и рассмеялась:

— Давно ль ты ездила багажом, сестра моя? Падать вверх ногами при езде удобней всё-таки в штанах!

Габриэль простонала, разгибаясь и хватаясь за бока:

— Ой, мамочка, я вся теперь буду в шишках и в ссадинах!

На лбу у неё красовался синяк. Эша оценивающе глянула на него.

— Э-э, как нас демоны-то покидали в своих лапах косматых и страшных, — пробормотала она и обернулась к крыльцу. — О, привет, братец! А что ты там стоишь или не узнаешь? Здравствуй, Ирений!

Русые волосы Эши были связаны в смешной пучок на макушке. Выглядела она такой хорошенькой, что Филь ею залюбовался. Косы Габриэль были также подвязаны кверху, но только Эше это придало такой милый потешный вид. У обеих горели щеки и блестели глаза под длиннющими ресницами.

— У вас все волосы ушли в ресницы, — сказал он, подходя к ним.

Габриэль сразу забыла про свои травмы, смешливо прыснула и чмокнула его в щеку. Руфина разулыбалась и отвернулась к крыльцу. Эша уперла руки в бедра.

— Дорогой Филь, — сказала она, — заруби на своем курносом носу, что тебе нельзя делать комплименты девушкам. От твоих комплиментов они все разбегутся!

Филь припомнил двухлетней давности попытку сказать ей что-то приятное и мысленно согласился. Смутившись, он принялся помогать Ирению выволакивать сундук из кибитки. Эша взяла плащ и пошарила рукой в глубоких карманах.

— Сильно досталось на дороге? — спросил её кузнец.

Она ответила рассеянно:

— Скажем так, если бы у меня было время испугаться, я бы обязательно испугалась. Где же эта бумага?