Дмитрий Таланов - Школяр

— Вы не посмеете убить парламентера! — возмутился рыцарь. — Ваше имя покроет позор!

— Посмею, ибо вы мне до смерти надоели, — сказал г-н Клемент. — Или приступайте к делу, или отправляйтесь назад.

Рыцарь живо ответил, не сводя глаз со смертельного для него наконечника.

— Я послан с предложением: верните наших пленных и мы ретируемся!

— Ретируетесь куда? — осведомился г-н Клемент, кладя руку на арбалет и понуждая Мастера опустить его.

— Во французский Перигор.

— А тот сброд, что привели с собой, вы заберете? У нас имеются донесения, из которых видно, что основная масса вашей так называемой армии составляют грабители и убийцы, не уважающие даже друг друга и не говорящие на основных европейских языках. Дикари, одним словом. Откуда вы их набрали?

— Мы использовали их как пушечное мясо при осаде Эгильона, не пропадать же добру! — хохотнул рыцарь, заметив с облегчением, что разговор принимает мирный характер. — Они обходятся очень дешево и легко согласились на поход, узнав про золотую глыбу, на которой покоится кейплигский замок. Ведь она там есть, правда?

Услышав это, г-н Клемент неловко дернул головой, словно его ужалила в шею пчела. Рассеянный взгляд его скользнул по строю солдат, и у Филя от страха затряслись колени: г-н секретарь был испуган. Прожив пять лет в Новом Свете, Филь еще не видал страшнее людей, чем разозленную г-жу Фе и перепуганного до смерти г-на секретаря.

— Вас обманули, — спокойно ответил г-н секретарь. — У нас нет и никогда не было столько золота. Советую вам вздернуть обманщика сразу, как вернетесь.

— Хороший совет, — легко согласился рыцарь, и г-н Клемент опять дернул головой.

Это уже не могло быть ошибкой. Филь принялся перебирать в голове причины, по которым старая идея брата императора отлить под Кейплигом золотой бассейн для Сотериса могла перепугать Клемента. А больше на роль глыбы ничего не подходило.

— Нам нужны пленные, отдайте их нам и мы уйдем, — сказал рыцарь. — Со сбродом у Кейплига делайте всё, что пожелаете. Мы не можем здесь больше находиться, в этом ужасном месте.

— У вас кончилась вода? — сочувственно спросил г-н Клемент. — Я же приказал оставить вам целую бочку!

— Что такое одна бочка для двух сотен рыцарей!

— А зачем вам нужно было всем сгрудиться в одном месте?

— Это наше дело. Верните пленных, у вас есть наши пленные! Мы сделали семь вылазок, из которых не вернулся ни один. Мы хотим забрать пленных!

— У нас их нет, — сухо ответил г-н Клемент. — Все ваши люди лежат в траншеях там, где их настигли наши стрелы. Сломавших ноги и шеи лошадей мы съели, а люди всё еще там. — Он указал рукой на громаду Хальмстемского замка, едва видневшегося в опустившейся на берег ночи. — Вы, господа рыцари, превратили окраину Империи чёрт-те во что и должны за это заплатить!

Рыцарь потерянно глянул в ту сторону.

— Значит, вы добили раненых, — сдавленным голосом произнес он и попятился, — и вы добили и съели наших благородных коней… Вы животные, вы здесь все животные, и мы будем навеки погребены в этом неприспособленном для жизни замке без еды, без питья, окруженные дикарями! — воскликнул он в священном ужасе.

— Ну, надо же нам было что-то есть, — сказал г-н Клемент. — А ваших раненых никто не добивал, наоборот, мы терпеливо поджидали вас, пока они кричали и звали на помощь. Почему вы не помогли им?

— Потому что вы бы нас всех перестреляли! — гневно воскликнул рыцарь. — Как вас только земля носит, в вас нет ни капли благородства!

Г-н Клемент равнодушно пожал плечами.

— Политика — это не упражнение в благородстве, политика — это защита государственных интересов любой ценой. Будь я знатным и благородным, я приказал бы защищаться до последней капли крови и вы скоро перебили бы малочисленный гарнизон, получив замок с полными складами оружия, еды и воды. Отсутствие же во мне благородства привело к тому, что вы теперь сидите запертые в недостроенном замке, без еды и воды, истратив на нас все силы и стрелы. А мы поджидаем вас здесь уже целым легионом, сытым и веселым и вооруженным до зубов.

Кто-то из сытых и веселых легионеров, стоявших в шеренге за Филем, снова отвесил ему затрещину, словно напоминая о себе. Шевельнувшееся в душе Филя преклонение перед гением г-на Клемента сменилось злобой на обидчика. Он только собрался садануть его локтем, как вдруг разобрал вдали глухой топот копыт, а дальше он увидел такое, что затаил дыхание: г-н Клемент медленно сжимал и разжимал рукоятку своего меча, его длинные пальцы жутковато подергивались. Филь проклял в сердцах обидчика за то, что из-за затрещины прослушал ответ рыцаря.