Дмитрий Таланов - Школяр

Новый год и празднование дня рождения Хозеков прошли в угрюмом настроении. Перелом в отношении к ненавистной работе произошел в день, когда над Алексой разразилась снежная буря.

Всё началось с того, что на Анну упал стеллаж. Случилось это после обеда, состоявшего из похлебки, в которую Якоб положил горох, пару кусков свинины и три больших луковицы. Не столько насытившись, сколько остервенев от еды, Анна не придумала ничего лучшего, как попытаться удержать стеллаж, поставленный утром и накренившийся от ветра, ворвавшегося в распахнутую Филем дверь.

Стеллаж набил Анне шишку на макушке и рассек кожу на лбу до крови. Мета, впав в панику, потребовала оказать сестре помощь и остановить кровотечение. Габриэль её поддержала. Вынужденные подчиниться, Ян с Филем оставили работу и устремились к профессорскому жилью в надежде найти что-нибудь, что может помочь.

У ректора, как ожидалось, дверь была заперта. У Роланда с Лонерганом тоже. У отца Бруно, однако, она неожиданно легко поддалась.

Первое, что Филя поразило здесь, был запах: покои отца Бруно насквозь пропитались крепким винным духом. Обстановка гостиной состояла из стола с двумя стульями и продавленного кресла, придвинутого поближе к печи. Больше здесь не было ничего, что плохо вязалось со славой монаха как великого мыслителя.

Ян двинулся к лестнице на второй этаж, когда Филь заметил в свете зимнего полдня блестящую дорожку, ведущую от кресла под лестницу к низкой двери. Доски пола вдоль неё были отполированы ногами хозяина, который, видать, частенько пользовался этим путем. Филь толкнул Яна в бок, и они, скользя в заснеженных валенках по промерзшим половицам, поспешили в подвал.

Чуть не упав на крутой лестнице, они отыскали в полутьме у стены на полке гамур, потом пятисвечник с огнивом. Когда подвал осветился, он оказался очень просторным.

Вдоль его стен стояли четыре объемистых шкафа, один с книгами, остальные — с бутылками. На столе возвышался перегонный куб, известный друзьям по лекциям Лонергана. Филь вынул пробку из большой емкости и сунул в неё нос — пахло вином. Ян сделал то же с емкостью поменьше и закашлялся.

— Spiritus vini, — выдохнул он на латыни. — Невероятно крепкий! Что может делать с таким наш монах? Не пьет же он его!

Филь плохо помнил, что такое спиритус, однако вспомнил, что Схизматик ссылался на него как на средство для очищения ран. Забрав у Яна емкость, он обернулся к Габриэль с Анной и Метой, спускавшимся по лестнице.

— Мы обнаружили вас по следам, — сообщила Габриэль.

Анна несла в руке шапку. По её лбу стекала кровь вдоль брови к подбородку. Испугавшись, как бы она не потеряла всю кровь, Филь вылил ей на голову содержимое емкости.

— Это тебе поможет, — ободряюще произнес он.

Анна взвизгнула, ударив его по руке. Сосуд полетел в угол и разбился о медный чан. Затем Анна кинулась на Филя с кулаками. Защищаясь, он завопил:

— Ты чего ты дерешься? Для очищения раны нужно много жидкости, и чем больше, тем лучше!

От паров спирта, заполнивших подвал, все закашлялись, что остудило гнев Анны.

— Славно воняет, — тоном знатока протянул Ян.

Анна принюхалась и по-собачьи помотала головой. В стороны полетели пахучие брызги. Габриэль с Филем прикрыли носы руками. Мета попятилась от сестры.

— Пусть не одной мне достанется! — удовлетворенно сказала Анна.

Она стряхнула с себя остатки спирта и провела ладонью по лбу. Ссадина больше не кровоточила.

— Даже повязка не нужна, — сказала Габриэль. — Молодец, Филь!

Филь пригляделся: его «лекарство» подействовало лучше, чем он ожидал.

— Надо с собой прихватить этого зелья, — сказал он. — Вдруг еще что-нибудь на кого-нибудь упадет!

Он порылся в ближайшем шкафу и вытащил на свет запыленную бутылку. Мета нахмурилась, но ничего не сказала.

— Схизматик говорит, что и внутрь принять не вредно, — заметила Габриэль.

Ян сунулся в шкаф и, достав оттуда две глиняные чарки, плеснул в них тягучей красной жидкости.

— О, это похоже на то, что потребляет наш папенька! — заинтересовалась Анна.

Она бесстрашно выпила содержимое чарки. Её лицо сразу зарумянилось.

— Вкусно, — сказала она.

Ян последовал её примеру.

— Неплохо, — поддержал он. — Если именно это пьет наш отец, у него губа не дура.

Тут уже Филь не выдержал и протянул руку к чарке, за ним — Мета. Габриэль попробовала напиток последней.

— Это, по-моему, какая-то настойка или наливка, — сказала она. — Мне подобную давали в Хальмстеме, когда я болела. Губы щипет, но очень вкусная!