Игорь Федорцов - Черная нить горизонта

Приземлился на клумбу. Под ногами затрещали цветы. Нырнул в виноградник. Затаившейся кариец, сунул низом дрын, рассчитывая сбить с ног. Не прозевал, перешагнул. Не задерживаясь перескочил в другой ряд.

Чтобы не обходить дом, слева открытое пространство, справа свалка, впрыгнул в открытое окно. Хозяин спал, обняв стол. Распитая ведерная бутыль вызывала спокойный сон и громкий храп. Костас прокрался в коридор, поднялся наверх, осторожно вошел в комнату. Сквозняк задувал в выбитое стекло. Сделал несколько шагов вперед. Занавеска возле двери шевельнулась. Не раздумывая, нанес горизонтальный разрезающий удар. Ткань частично подалась стали, частично отдернулась в сторону. За занавесью мальчишка в штопаных перештопанных штанах. Лет четырех. Руки в цыпках, под носом черно от засохших соплей. На голове лишайная плешина.

Костас оторопело, уставился на пацана. Сердце бухнуло огнем в груди.

− Ты что? - вырвалось у него.

Присел на корточки. Мальчишка не боялся его. Вернее боялся, но не за себя, за кота. Прижимая к себе здоровенного котяру, повернулся в пол оборота, прикрывая собой.

Из небытия воскресло прошлое. Он на покосе, с удовольствием махает косой. С оттяжкой, с плеча. Трава шелестит и падает ровными рядками. Андрюшка, ему чуть меньше, чем вот этому пацаненку, вдруг бросается под косу, под самый замах. Спасать лягушонка. Тогда, как и сейчас, внутри все оборвалось. Каким-то чудом успел отпустить косу и та, вырвавшись из рук, отлетела мимо сына. Сказать, что испугался, мало. Почти умер от осознания, что могло произойти.

− Ты один? - спросил Костас первое пришедшее в голову.

Мальчишка промолчал, лишь убрал подальше кота. Не отдам! Судьба ,,усатого" волновала его больше остального.

− Звать как? - Костас тщетно пытался унять в груди сошедшее с ума сердце.

− Пипиш, − ответил пацан и с опаской предложил погладить кошака. - Он хороший.

− Тебя как зовут?

− Не знаю, − мальчишка, непонимающе хлопал глазенками. - Никак, − и тут же забеспокоился. − А ты не заберешь Пипиша?

− Нет, − ответил Костас.

Мальчишка ему не поверил. Насупился. Он был готов умереть за самое дорогое, что имел. За этого древнего облезлого кота. Есть ли у тебя хоть кто-то, за кого стоит умирать? В сознание мелькнул женский образ и имя - Элиника. Но слишком мала соломинка для утопающего. Слишком мала...

− Здесь он где-то. Сам видел! Наверху!

Раздался человеческий смех, так похожий на хохот гиен. Гиен из той давней ночи. Костасу захотелось заткнуть уши и не слышать его. Та ночь никуда не делась. Она следует за ним тенью, она ест с ним из одной тарелки, пьет из одной кружки, стоит у изголовья, когда он спит и прячется в ногах в жаркий полдень. Она с ним навсегда. И она ждет, когда он поймет, осознает, примет. В тот давний срок сгинул не Стас Станев, а он Костас Борзовский. Блаженны нищие... Если это так... Если это действительно так, то какое тебе дело, пойдет ли Кайрин сегодня в Старый Город. Какое дело, сотворит ли она глупость, не смотря на твое предупреждение? Какое дело вместе будут сражаться Брин и Робер или порознь? Какое тебе дело до пацана, чье достояние четыре года жизни и кот?...

− Блаженны нищие... , − дует в шибину ветер. Твой гимн, твой девиз, твоя дорога кир Костас.

Прошел к окну, сел на подоконник. До дрожи, до зубовного скрежета, до остановки сердца, хочется оглянуться... Что тебе в нем? В пацане? В других? Ответь, пока не высохла на твоем лбу испарина от пережитого испуга...

Ничего! Ничего? Ничего... Блаженны нищие...

Стрела пронеслась над плечом и вбилась в потолок. Осыпалась штукатурка.

− Еще-еще! Сейчас снимешь! Не уйдет!

− Уууу! − выли довольные псы.

− Кха-кха-кха! − хохотали радостно гиены.

− Хи-хи-хи! − суетились крысы.

Хаййее... Холодное дыхание на лице.... Нет, не нужно....

Костас спрыгнул с подоконника. Отбежал от дома два десятка шагов. Оглянулся, запомнить. Двухэтажный. Обнаженные рейки ребрами выступали из-под обвалившейся штукатурки.

Зло выдохнул, почти с криком. Вытащил меч, щелкнул рукоятью, отделяя второй короткий клинок. Псы, гиены, крысы.... Ведь кроме них есть еще ШАРЗЭ!

15.

Робер рукой показал Брину.

− За палисадником, четверо.

Брин кинул - вижу! Они ускорили шаг. Нельзя позволить противнику выступить первыми. Пока толкутся кучей, добыча они!

Спафарий несколько посетовал, что надел кирасу, а не легкую кольчугу. Вряд ли у мужичья найдутся мастера двуручного меча. А легкий удар кольчуга выдержит без труда. За то в ней ловчее в коротких схватках.