Игорь Федорцов - Черная нить горизонта

− Чад! Уйдет! - прокричал парень, поспешно продевая руку в петлю кистеня.

Мечник осел, вцепляясь в собственное горло.

− Чад! Чад! - кинулся к приятелю парень, но тот лишь пузырил кровью, пытаясь дышать. Сообразив, что ничем мечнику не поможет, кинулся догонять.

Костас пролетел тропинку, вовремя вильнул пропуская стрелу. Доскочив до дома в конце короткой дорожки, залетел внутрь и захлопнул за собой дверь.

Парень запоздало затопал по ступеням. Рванул ручку. Из раскрывшегося проема прозевал укол в грудь. Охнул и отпал назад. В дерево двери воткнулась и задрынчала стрела. На какие-то мгновения стало относительно тихо. Но вот вылетела рама и за ним тело. Вернее верхняя половина. Следующее окно вывалилось от удара табурета. Выстрелили на опережение. Стрела прошила насквозь рассыпающееся облако осколков. Снова короткая тишина. Опять разлетается окно. Лучник медлит и не успевает послать стрелу вдогонку метнувшемуся Костасу. Прыжок и деревья скрыли его.

Костас пронесся садом, перемахнул чахлую изгородь, перепрыгнул чашу прудика. Плававшие в нем утки закрякали, загомонили, захлопали крыльями негодуя на беспокойство.

Троица заметила его приближение и потому успела рассредоточиться. Много удобней нападать с трех сторон. Биться против троих не всякий сможет, а кто сможет не сразу одолеет. Главное задержать жертву, покуда подоспеет помощь. Цена за голову высока, потому хватит на всех.

Костас разъял рукоять меча и выдул в лицо первому противнику, медлившему с атакой, толченое стекло. Заряд попал в глаза. Мечник остановился проморгаться, мотал и слепо крутил головой. Костас на бегу соединил рукоять, повернул в другую сторону до щелчка, опять разъял и метнул во второго. Кариец, вооруженный косарем, выронил оружие. Нож торчал из шеи.

Третий, опешив от скоротечности боя, попытался перейти в защиту. Он не сильно огорчился. Тот, кто атакует - уязвим! Золотое правило мечного боя! Одна удачная контратака и дело решено!

Не широкий, по виду легкий, клинок ударил как бревном, смял блок и, нисходя, располосовал бедро, стесал до кости мясо с ляжки. Следующим ударом, в продолжающемся вращении, разбил голову от макушки до челюсти.

Костас вернулся забрать нож. Сунул меч за спину.

Между домом и сараем заканчивали строить навес, подведя под кровлю. В прыжке дотянулся до слеги, вздернул тело вверх, вскочил на шаткую опору. Стараясь бежать в ритме раскачивания, перебрался на крышу. Старый тес и сгнившие стропила затрещали под ногами и он сместился ближе к стене, не провалится. Добежал до края, спрыгивая, развернулся, завис на руках на дождевом сливе. Слив громко затрещал, отрываясь с курицами* вместе. Отпустился, толкнулся от стены. Неудачно брошенный кусок кирпича выбил половинку застекленного окна. Осколки посыпались на голову.

− Ты, что дура! - завопили из комнаты. Столь несвоевременный бросок помешал затаившемуся карийцу сделать выстрел. Костас глянул на пращника... пращницу. Тетка в годах. Серые лохмы не мыты и не чесаны. Не леченный сифилис провали нос. Норки торчат, что у свиньи пятак.

Костас повторил с кирпичом. Обломок выбил из пальцев уже наложенную стрелу и заодно глаз целившегося стрелка.

− Сука! Убью! - грозил в след покалеченный лучник.

Квартал закончился, Костас выбрался на улицу. Из распахнутых ворот кинули пику. Не долетела, ткнулась в песок. Костас оглядел крыши. На соседней, напротив, мостился стрелок. Одну стрелу наложил на тетиву, вторую для удобства всунул в сапог. Костас придержал древко пики, топнул, ломая оружие. Обломок, перебегая улицу, швырнул в нерасторопного стрелка. На крыше загрохотало. Позади, с криком, шлепнулся человек.

Захлопали двери, заскрипели калитки, кто-то перепрыгнул через забор, кто-то протиснулся между штакетин - повалил вооруженный народец! Седомудые копейщики, отставные алебардисты, плешивые мечники. Их час пробил!

− Живей робяты! - звучит клич.

Большинству ,,робят" за полста.

Не оглядываясь, Костас пронесся вдоль улицы, оставляя позади тихоходных охотников.

Из палисадника, навстречу двое.

− Куда, лезешь! - прикрикнул Костас на деда и внука, вздумавших загородить дорогу.

Старый и малый психической атаки не выдержали, отступили.

Рванулся в первый попавший двор. Едва успел развернуть корпус. Древняя карга сунула в него вилы. Ржавые зубья пропороли дублет. Сработал рефлекс. Продолжая разворот, ударил ногой. Иссушенное старушечье отшвырнуло прочь, легче пушины одуванчика. Подхватил вилы, броском всадил в стену. Используя их как опору, заскочил на дровяник, оттуда на крышу, перевалил охлупень, съехал, собирая на штаны занозы, и спрыгнул. Высоко. Боль отдала в ступни. Прошелся на носочках.