Иван Казаков - Найдёныш

— А при тебе убили отца хозяина?

— Нет. Меня ещё тут не было. Да и набегов не было уже пятьдесят лет, с тех пор, как отец нынешнего короля послал большую армию вторжения на Северный материк. Тогда ардам крепко досталось, и они, вроде как, заключили договор о ненападении с Исфиром. С тех пор те на побережье не высаживаются. А вот что делают в море — тут уже никто не знает. Говорю же — все исчезновения судов приписывают ардам. Сбил ты меня с мысли, я уже и запутался — забыл, что и говорю! В общем — так вот — арды — зло. Значит и ты зло. И ещё какое — спать иди! И сам не спишь, и мне не даёшь!

— Ну немножко ещё, пожалуйста! Расскажи про богов! Откуда что взялось?

— Опять? Я же тебе сказал, что никто не знает, откуда всё взялось. А богов, основных богов — восемь. Бог-создатель Динас, богиня-создательница Ауда — его жена, бог войны Куалтук, богиня любви Селера, ну и четыре бога стихий — воды — Прайон, воздуха — Шашан, земли — Гиной, огня — Жадар. И ещё — мелкие божки, покровительствующие ремёслам. Им поклоняются те, кто состоит в ремесленных заратах — зарат сапожников поклоняется своему божку, купцов — другому, и так далее. Их много, всё равно не запомнишь. Да я и сам не помню всех. Те, кто хочет получить благословение богов, приносит подношения в храм того бога, к которому хочет обратиться. Моряки носят подношения Прайону, а ещё — если они на купеческом судне — купеческому богу Гересу. Военные моряки — Прайону и Куалтуку. Ну и ещё кому-нибудь, например богине любви — чтобы она дала им привлекательность и бабы на них вешались. Везде в городах есть храмы, и в каждом стоят статуи тех богов, которым поклоняются их почитатели. Храмы что во соседних государствах, что в нашем — одинаковые. По крайней мере так говорят — я сам не видел. А вот на Северном и Южном материках — и боги другие, и храмы другие. По-моему там вообще нет никаких храмов. А может и есть — врать не буду. Всё, спать! Иди к себе. Хозяин не любит, когда ты в доме остаёшься. В прошлый раз мне так досталось из-за тебя, когда кто-то доложил, что ты ночевал в моей комнате. Орал — я чуть не оглох. А в довершение в ухо съездил. На-ка вот, пожуёшь перед сном — Силан откуда-то достал кусок чёрствой лепёшки с ломтиком мяса и отдал Неду — тебе надо много есть. Вон какие плечи отрастил, а мяса на них нет. Скелет, сущий скелет! Беги отсюда!

Силан умер год назад. Попал под дождь, простудился и умер. Его закопали на кладбище, где хоронили рабов. Быстро. Без речей и поминок. Неда не позвали. Он уже после похорон прокрался на холмик, под которым лежал его единственный человеческий друг, и посидел возле него, прощаясь. Глаза жгло, но Нед не плакал. Не умел.

Нед взгляну на небо, прикинул — солнце уже высоко. Коровы деловито паслись на зелёном холме, окружённом пятнами колючего кустарника, и Нед решился:

— Нарда, стереги! Я пойду поныряю! Тебе тоже дам ракушек! Что, нажралась уже? Ах, негодная! А мне принести? Крысу поймала, да? Ладно, ладно…умница. Стереги.

Он повернулся и пошёл к морю. Берег неподалёку от того места, где хотел нырнул Нед, был довольно пологим, но в воде торчали огромные камни, на которых и нарастали отличные ракушки, самые крупные и вкусные в округе. Никто не знал о его «поле», и Нед уже года два собирал здесь великолепный урожай. Ракушки с пол-ладони, свежие, сытные — если бы не они…в общем — это были его закрома, которые питали парня круглый год.

Сбросив с себя одежду, он аккуратно уложил её на камень подальше от воды — вдруг прилив, унесёт к адовым демонам. Потом в чём ходить?

Полчаса Нед нырял в прозрачную, тихую воду, пока на подоле рубахи, в которой он решил нести ракушки, не образовалась внушительная куча раковин. Тогда, натянув штаны и разбитые сапоги, Нед побежал к тому месту, где прятал котелок, единственное его сокровище.

Это был медный котёл, непонятно откуда взявшийся на берегу — видимо выбросили штормовые волны. Котелок был помятым, но Нед выправил своё приобретение, и теперь частенько пользовался им для своих кулинарных упражнений — пёк в нём ракушки, варил похлёбку из пойманных Нардой кроликов и птиц, кипятил травяной настой, хорошо утоляющий жажду в жаркое время суток. На котелке были выгравированы какие-то письмена, и Нед частенько рассматривал их, отчистив сажу песком, гадая — что же написали неизвестные мастера. Так и в этот раз, он выкопал котёл из песка, возле сухого дуба, стоящего на берегу ручья, образующегося в лощине выше, меж холмов, уселся, и стал внимательно разглядывать прихотливые иероглифы и картинки, искусно выгравированные на крутых боках сосуда. Человеческие фигурки, узнаваемые в прихотливых рисунках, какие-то точки, кругляшки, треугольнички — хаотично, бессистемно…но притягательно.