Игорь Федорцов - Крыса в чужом подвале. Часть 2

− До следующего перекрестка, − подсказывает Этан.

По левую сторону каменная ограда из красного камня. По ограде вьется хмель. Отцветающие шишки густо свисают с каждой плети. За широкими воротами видна песчаная дорожка, ведущая к дому с башенками под глазурованной черепицей. За голубыми стеклами кружева штор. Дом похож на карету, приостановившуюся на миг. Сейчас солнце коснется его крыши и легкая конструкция устремится в глубину строгого сада, к озеру, любоваться своим отражением в чистых утренних водах и капельках прибрежной росы.

− Здесь живет вестарх Дамасо ди Топпе, − юноша тяжко вздыхает.

Конечно не по вестарху. И не по его вздорной кривляки-дочери. Вестарх женат вторым браком и молоденькая Гелла сводит с ума половину мужчин города. Среди вещей отнятых у Этана мерзкими клефтами, была книга, а в ней засушенный цветок, оброненной супругой вестарха на прогулке. Юноша искренне полагал, обронен не случайно, а исключительно в знак хорошего к нему расположения.

Справа встают тяжелые колонны портика. Портик полукругом отступает от улицы, оставляя место для небольшой площади с фонтаном. Сам портик примыкает к дому. Статуи, эркеры, стрельчатые окна. Старина. Те, кто живут в доме белая кость империи.

− Севаст Фармюр, − пояснят Этан. — Его сыновья погибли, спасая императора.

Так говорят. На самом деле старший умер в походной палатке, захлебнувшись собственной блевотиной. В злопамятную ночь неуемно заливал страх вином. Младший, сложил голову, пытаясь вырваться из окружения, бросив на произвол судьбы брата, преданную в его командование сотню, боевых товарищей, словом всех и императора в том числе. Тогда мало кто уцелел. Оруженосец старшего сына и слуга младшего не посмели сказать правду о последних минутах славных сыновей севаста. Им и так вчинили в вину, они остались живы, а их киры погибли.

Больше всего Костаса поразил маленький аккуратный птичий домишко. Именно так он и подумал − птичий! Изящными пропорциями и легкой крышей он напоминал скворечник. В таком доме должно приятно жить, проводя время в житейских заботах, каждодневных и привычных хлопотах, получая простые радости. А если доведется печалиться, то только тучке закрывшей солнце и затенившей садик-кроху.

Костас не удержался оглянутся на дом. Цветущая гортензия махала вслед своими ветками в кипени розовых цветов. Как воздушный поцелуй ветер принес запах цветов. Сладкий с горчинкой.

− Вы очень хорошо бились…, − Этан помедлил с определением оружия. Больше всего оно напоминало ему протазан. −… протазаном. Вы не могли бы дать мне несколько уроков?

− Нет, − отказал Костас.

− Я заплачу вам двойную цену мэтра Хорхе в школе мечного боя, − пообещал Этан с надеждой. Он уже видел завистливо вытянутые лица приятелей, когда он продемонстрирует им новое умение.

− Вопрос не в деньгах.

− Вы спешите?

− Опаздываю.

Костасу не нужен разговор. Неприятная непонятная слабость, постепенно охватывающая его, не располагала к беседам. Он обманул Этана желая прекратить его расспросы и уговоры.

Улиц уткнулась в круглую мощеную площадь. В центре постамент. На нем бронзовая хоругвь Создателя. Мера за веру! — взывает к Вседержителю буквенная вязь.

− Нам сюда, − Этан показывает на скромный дом, за глухой оградой из каменных блоков. На углу башенка-часовня. В окнах второго этажа свет, на третьем, на звоннице, встречающий рассвет карнах. При виде всадника он надсадно дует в свисток и что-то кричит вниз. Костас терпеливо ждет, пока откроют. В зарешеченном окошке воротной калитки мелькает встревоженное лицо прислуги.

− Святые небеса!

Вскрик предваряет звон замка, скрежет тяжелого засова, тягучий скрип распахивающихся воротин. Сразу за воротами их встречает высокий подтянутый мужчина облаченный в легкую бригандину. Жидкие пепельные волосы перехвачены кожаной повязкой. В этот час, как и обычно, фрайх Марк ди Вейн проводил фехтовальные поединки с торквесами. Клякса от чернил на плече (учебное ранение) говорит, ему попался способный ученик.

− Что произошло Этан? — спрашивает фрайх и не дожидаясь пока юноша спешится, перехватывает поводья у Костаса.

− Ничего особенного. Я попал в лапы к фонарщикам. Пять дней на воде рядом со свинарником, − бравировал молодой Этан, выпавшими испытаниями. Если уж нечем гордится — позволил пленить себя каким-то босякам, то хоть выставить происшествие обыденной, ничего незначащей, мелочью.

− А что с вашим слугой? − фрайх покосился на Костаса.