Игорь Федорцов - Крыса в чужом подвале. Часть 2

Уже светало, когда Костас и юноша добрались до Красного Сапога. Горячка бегства лишила бывшего пленника последних сил. Он едва держался в седле.

− Мне бы домой, − попросил он тихо.

Костас поглядел на юношу. Уставший до смерти пацан. Перепачканный и побитый.

− Дорогу скажешь? — спросил Костас.

Тот только слабо кивнул в ответ.

Восходящее солнце гонит прочь последние ночные тени, липкий туман и холод. На безлюдных улицах появились редкие прохожие. Простужено надрывается молочник: Молоко! Молоко! Хлопают ставни домов, гремят тяжелые засовы, открываются ворота. На ратуше бьют часы. Звенят колокола церквей. Им в насмешку уныло тренькает колокольчик на бочке золотаря. Неподалеку от «Тощего Вилли», заведения, пользующегося дурной славой, в канаве лежит окровавленный труп. По нему шныряют крысы. К ножевой ране прибавилось множество укусов. Глядя на шустрых тварей, к убиенному подбираются бродячие псы. Ходят кругами, принюхиваются, рыкают и грызутся.

Булочник выставил на прилавки лотки с аппетитными рогаликами, поджаристыми с сахаром кренделями, пирожными с воздушным кремом из сливок. Отдельной горкой сладкие пирожки. С изюмом, курагой, медовой патокой. Вездесущие мухи лезут под тряпку, липнут к булкам, увязают во всяком повидле. Покупателей пока нет, но хлопотливые соседки спешат воспользоваться не остывшей после ночной выпечки печью булочника. Не всякий в городе позволит себе такую роскошь как печь. Жилища греют жаровнями, а варят-парят для своих семей по-соседски, у булочника. Кто густой суп-пюре, кто тушеные овощи, кто яичную запеканку сдобренную травами.

Голодная дворняга дежурит у порога мясника. На малейший шум уши барбоса делают стойку, нос дергается. За закрытыми ставнями раздаются удары топора — рубят мясо.

Костас вел коня в поводу, сворачивая согласно указаниям юноши. Три Канавы, Большая Торговая, Старая Кузня…

Пересекли широкую Императорскую. Императорского на ней, грязи поменьше и лавки побогаче. Первая из всех лавка саккулярия. Вывеска резная, на кованном штыре с золоченым наконечником. У лавки серикария, ткача по шелку, часть улицы застелена листвяными досками. Доски тщательно прометены и промыты.

На углу улицы столб. На столбе гербовая бумага. Размытые дождем чернила не прочитать. И только солидная печать магистрата на толстом витом шнуре, предает весомости бывшему указу. Ничья, даже босяцкая рука, не посмела его сорвать.

− Мое имя Этан ди Маггон, − называется юноша, и подчеркивает. — Рейнх Маггон.

Он немного отдохнул. Ровно настолько, чтобы начать разговор. Из вежливости и любопытства. Его очень занимает необычный освободитель. И не внешностью. Внешность, манеры и медлительность скупой речи пустяки! Умение обращаться с оружием, вот что заинтересовало Этана больше всего. До этого он полагал, и отчасти справедливо, славному мечу в умелой руке нет равных на поле брани. Оказалось есть. Пожалуй, в схватке с фонарщиками, сам фрайх Вейн не управился бы лучше. Этану пришло в голову досадливое подозрение. Доведись наставнику выступить вместо его спасителя, фрайху пришлось бы не сладко. А против самого спасителя не продержался бы и трех минут, честно признал Этан. Признание лишь подогрело его интерес к мастерству боя необычным оружием.

Не дождавшись ответа, Этан спросил.

− Могу я узнать ваше имя?

− Для чего?

− Вы спасли мою честь и спасли мою жизнь. Я вам обязан.

Этану показалась, освободитель согласен с ним. Дескать, точно — спас. И честь и жизнь. Но это только показалось.

− Здесь направо,− подсказал юноша.

У лавки с вывеской оружейника, они свернули в улицу. Поперек натянута цепь. В сторожке, в аккурат под погасшим фонарем, свесив голову на грудь и засунув руки в рукава, дремлет карнах. Поскольку на посту, дремлет чутко. В один глаз.

− Куда, в такую рань? − вскакивает карнах, едва не роняя алебарду. С удивлением таращится на Костаса, затем на седока и с трудом признает грязного, чумазого юношу.

− Кир Этан!? — удивляется он и вытягивается в струнку. — Как же так…

− Пропусти нас, Фалер, − просит Этан.

Карнах еще некоторое время лупает заспанными глазами, затем кидается к барабану и бешено крутит ручку, ослабляя цепь.

− Сейчас… сейчас. Как же так? Кир Этан? Как же вы так? — бормочет Фалер. Ему неудобно, но все-таки умудряется повернуть голову, еще раз удивленно поглядеть на юношу.

Минутка задержки, путь свободен и их пропускают дальше.