Питер Дэвид - Сэр Невпопад из Ниоткуда

Строкер вытаращил на меня свой здоровый глаз, другой, косой, так и остался у него полу прищуренным.

– Её деньги? Какие ещё такие деньги, хотел бы я знать?!

– Она часть заработка откладывала! Она копила деньги, это я точно знаю! Все эти годы, что работала в трактире... Разве она не вам их отдавала на хранение?

– Чёрта с два! – помотал головой Строкер. – Только положенную мне долю от своих доходов, как уговорились. А копила она или нет, это не моего ума дело. Поищи лучше у неё в тюфяке.

Я поспешно вернулся в комнату. Я уже готов был поднять тело матери и переложить его на стол, чтобы хорошенько прощупать весь матрас. Но этого не потребовалось. Мне бросилась в глаза прореха, на которую я прежде просто не обратил внимания, не до того было. Длинная узкая дыра в грубой мешковине. У дальнего края тюфяка, возле стены. Я засунул туда руку, хорошенько пошарил... Добычей моей стал единственный соверен, остальное унёс с собой вор. Вор и убийца! Не иначе как именно ради этих денег он лишил мою мать жизни. Почувствовал, усевшись на постель, под своим задом что-то твёрдое и сразу смекнул, что здесь есть чем поживиться. Проклятый ублюдок!

Бранясь на чём свет стоит, я вернулся в зал.

– Их украли! Украли все до последнего соверена! Но если в вас есть хоть капля сочувствия к моему горю, хоть капля человечности... – Тут я осёкся, вспомнив, что собой являет тот, к кому я взываю.

Строкер снова засопел, словно лошадь, страдающая аллергией, и демонстративно отвернулся. Астел увлекла меня в самый дальний уголок трактира и силой усадила на скамью.

– Никому не говори о своих деньгах, – жарко зашептала она мне на ухо. – Ни слова! – Взяв меня за руку, она крепко её сжала. – Твоя несчастная мать была права, Невпопад: ты в самом деле отмечен судьбой. Я всегда это чувствовала. Но мы оба с тобой знаем, что, оставаясь здесь, ты можешь так никогда и не встретить свою удачу. Согласись, нас здесь больше ничто не удерживает. Надо нам обоим, тебе и мне, убираться отсюда подобру-поздорову. И чем быстрей, тем лучше.

– Нам? – У меня мелькнула мысль, что события стали развиваться гораздо стремительнее, чем я мог ожидать. Ведь я стал воспринимать Астел как реальную женщину из плоти и крови всего каких-нибудь полчаса тому назад. А до этого она была для меня всего лишь приятельницей матери, которую я знал столько же, сколько помнил себя, существом почитай что бесполым. Астел... Огонь и искры, Астел-искусительница... Но заменить привычное «я» новым и как-то странно звучащим «мы»... И всё же это отчасти было созвучно и моим собственным мыслям и соображениям. Ведь она пробудила во мне желания, долго дремавшие под спудом, она помогла мне стать мужчиной. Я чувствовал к ней признательность и своего рода привязанность. Стоило мне лишь мельком взглянуть на неё, и я сразу представлял себе нас вдвоём в лежачем положении, я всей кожей ощущал жар, который источало её ладное, упругое, женственное тело. Так что это её «мы», пожалуй, устраивало меня как нельзя более.

– Вот именно – нам! Или ты против моей компании? – В голосе Астел зазвучала обида.

Я торопливо произнёс:

– Нет, что ты! – И улыбнулся. Причём совершенно искренне и открыто, что со мной вообще-то нечасто случалось. – Наоборот, я очень, очень рад.

– Я что же, до утра буду здесь один возиться? – гаркнул из-за стойки Строкер, и Астел стремительно подбежала к нему, выхватила у него из рук полотенце и принялась перетирать кружки и расставлять их по местам, в общем, наводить за стойкой порядок перед отходом ко сну.

Строкер, кряхтя, вынул из нижнего ящика бара какой-то запылённый кувшин, выпрямился, наполнил одну из чистых кружек и двинулся прямиком ко мне. Я внутренне напрягся, не зная, какой ещё колкости, издёвки, какого крепкого словца ожидать от этого урода.

Строкер остановился у края стола, за которым я сидел, и долго смотрел на меня не мигая. Затем, к моему крайнему изумлению, поставил передо мной кружку, так крепко грохнув дном о стол, что часть жидкости выплеснулась наружу.

«Мёд, – пронеслось у меня в голове. – Причём настоящий, а не то разбавленное пойло, которое у нас в трактире подают посетителям».

Это он, значит, угостить меня решил. Я не верил своим глазам. Но ещё больше меня удивило отсутствие привычных злобно-издевательских ноток в его голосе, когда он со мной заговорил.

– Я тебе сочувствую. Жаль твою мать, правда, – сказал Строкер. – Она невинно пострадала. И заслуживает, чтобы за неё отомстили честь по чести. По всей справедливости.