Макс Далин - Берег Стикса

Это было совершенно не страшно. Милка не боялась женщин. К тому же нож лежал в кармане ее пальто.

А девица между тем совершенно не собиралась плакать кровью. Она с брезгливой гримасой протянула руку к Милкиному лицу, отдернула и, как показалось Милке, принюхалась к кончикам пальцев. Потом вытащила из кармана платок и начала их вытирать, не сводя с Милки глаз.

– Вам чего надо? – спросила Милка, совсем осмелев.

– Как звать тебя? – спросила девица в той манере, которая отличала одну Милкину знакомую хохлушку.

– А вам какое дело?

– Ты его знаешь, – сказала девица утвердительно.

Милка похолодела. Она как-то сразу поняла, о ком идет речь. О Принце. Ничего себе…

– Кого это – «его»? Никого я не знаю. Дайте пройти.

Милка сделала шаг в сторону – и девица сделала шаг в сторону.

– Людмила, – сказала она медленно. – Ты его знаешь, Людмила. Ты знаешь его близко. Где он сейчас?

– Да не знаю я никого, чего ты ко мне пристала! – взвизгнула Милка, пораженная тем, что девица угадала ее имя. – Отвяжись от меня!

– Портрет, – сказала девица дрогнувшим голосом. – Ты нашла портрет, да?

И Милка вдруг услышала в тоне девицы муку кромешную, смертную, неизбывную – совсем как ее собственная тоска по Принцу и по его любви. И поняла, что у девицы с Принцем что-то было, а прошло совершенно без всякой посторонней помощи. Без всяких колдунов и злых чар. Принц ее просто бросил – и все.

Ради Милки.

Эта мысль выпрямила ссутуленную Милкину спину.

– Да, нашла, – сказала Милка снисходительным тоном счастливой соперницы. – И дальше что?

– Где ж он?!

– Портрет? Знаешь, – Милку понесло восхитительное чувство злорадства и превосходства, – я рамку разломала, и он вышел. Ко мне. А портрет я выкинула. Он стал как тряпка.

– Где Стась?! – прошипела девица совершенно змеиным шипом.

– Не твое дело! – с наслаждением бросила Милка. – Он мой. Он меня любит. И тебе там делать нечего.

Говоря это, Милка не сомневалась ни в едином слове. Он – ее. Он ее любит. Он вырвется из лап колдуна и вернется. Говоря это и думая это, Милка вдруг почувствовала себя совершенно счастливой.

– Ты пила его кровь? – шепотом, измученным злым выдохом спросила девица.

– Да, пила, – сказала Милка с вызовом. Она совершенно точно помнила, как это было. Она уже все переписала и поставила в конце штамп «с подлинным верно». Никакой полиграф не уличил бы ее во лжи. – Он мне сам дал. Он руку надрезал вот тут и дал мне выпить крови… Несколько раз. И поклялся, что мы всегда будем вместе. А еще говорил, что ни одну женщину он не любил так, как меня.

По лицу девицы прошла судорога, и ее верхняя губа вздернулась, обнажив кошачьи клыки.

– Ты врешь! Ты все врешь! – но она поверила, поверила!

– Это правда! – выкрикнула Милка. – Ты знаешь, что это правда!

– Где он? Я хочу спросить у него!

– Он тебя видеть не хочет! Он никого не хочет видеть, кроме меня!

Девица выпрямилась.

– Вот как… – сказала она вдруг спокойно и задумчиво. – Стась не хочет меня видеть… И ты не хочешь мне помочь… Хорошо. Я сама его найду.

– Не найдешь, – сказала Милка, истекая злорадством.

– Поглядим, – сказала девица, и ее вишневые хохлацкие глаза вспыхнули темным кровавым огнем.

Это было последнее, что Милка видела. А последним, что она почувствовала, был невероятный, раздирающий, космический холод…

Девица перекинула косу за спину, осторожно, чтобы не испачкать туфли, обошла груду вонючего тряпья в луже гнилой слизи и скользнула в тень так, будто сама была тенью.

Роман танцевал вальс.

Его партнерша, бледная, грустная, в вечернем платье цвета сумерек, с белыми розами в темных локонах, с опущенными глазами, чуть касалась его руки кончиками ледяных пальцев – и ее сила мерцала вокруг нее звездным туманом. Роман вспоминал что-то, чего не пережил, у Романа кружилась голова, он танцевал, как кавалергард на балу, бесконечно, почти бездумно, блаженно, не чувствуя ног. Роман был влюблен.

Если чутье не обманывало его, его партнерша была старше его лет на двести. И танцевать она умела очень здорово. Старая школа.

Познакомила с ней Романа Аннушка. Дивным теплым вечером, в этом чудном местечке под названием «Лунный Бархат» – то ли клубе вампиров, то ли станции на дороге между мирами. Подвела к столику в углу, где грустная дева сидела одна, смотрела, как свет свечи отражается в бокале кагора и слушала нежнейшую музыку – флейту и скрипку. Сказала:

– Зизи, я привела тебе кавалера на этот вечер.