Ян Валетов - Левый берег Стикса

Она не любила загородный дом. И с самого начала была против его покупки, но Косте он нравился. Раньше этот трехэтажный, считая подземные помещения, дом, принадлежал одному из управляющих каким-то трестом столовых и ресторанов, и был выстроен с настоящим торговым размахом.

Вокруг причудливой каменной коробки росли высокие, в обхват толщиной, сосны, покрытые чешуйчатой липкой корой. Между ними змеилась двухкилометровая бетонная лента подъездной дороги, вечно засыпанная длинными желтоватыми иглами. Метрах в трехстах от площадки перед домом, вдоль дороги вырастали приземистые квадратные тумбы, на которых, словно шлемы водолазов, пузырились белые шары фонарей. Сразу же за домом располагалась аккуратно выкроенная лужайка для пикников, с огромной беседкой в углу, ближнем к лесу и огромным мангалом из нержавейки на коротких толстых ножках. За лужайкой начинался трехметровой ширины пляж, покрытый крупными комками свалявшегося от весенних дождей песка, и, лишь у воды, солнце осушало его и красиво отделывало черную речную воду чуть желтоватой, рассыпчатой полоской.

Слева, на пригорке, у самой кромки прибрежных зарослей, источавших чуть слышный запах свежей зелени и застоявшейся речной воды, стоял, особенно не любимый ею, покосившийся грибок, разрисованный лет пять назад под мухомор, облезший от сырости и похожий на омерзительно крупный вулканический прыщ.

Костя присмотрел дом почти год назад, когда этот, неизвестный ей управляющий, собрался эмигрировать в Германию. Они приехали сюда впервые в конце мая, и, Костя, захлебываясь от восторга, водил ее сначала вокруг, а потом внутри этого мрачноватого строения, махал руками и чуть не подпрыгивал от восторга. Ее всегда удивляла сохранившаяся в муже юношеская восторженность. Правда, проявлял он ее только дома, наедине, а на людях был сдержанным, даже угрожающе сдержанным человеком.

В банке многие боялись его, хотя Диана и подумать не могла, чтобы Костя когда-нибудь на кого-нибудь накричал. Он никогда не повышал голос, даже когда злился, просто в интонациях появлялось что-то металлическое, а глаза, из карих, становились черными, словно кто-то ластиком стирал радужку, оставляя один зрачок. За одиннадцать лет супружества Диана видела его таким от силы три раза, но даже при воспоминании о том, каким чужим и неприятным становилось его лицо, по спине проходила холодная липкая волна.

Диане дом не понравился. Она, не будучи трусихой, избегала удаленных от кипения жизни мест по инстинкту благоразумного человека, а Костя, наоборот, считал это чуть ли не главным достоинством дома, и был готов не обращать внимания ни на вычурность постройки, ни на отделку, напоминающую своей претенциозностью прически торговых и партийных дам, удостоверявшие их социальную принадлежность, надежнее любого документа.

Конечно же, у дома были свои достоинства: огромная, отделанная светлым деревом, гостиная, с камином, украшенным массивной каминной решеткой, узорно кованной, с каминным экраном и мраморной каминной доской. Рядом с камином, полукругом, стоял кожаный диван — уголок, с креслами и телевизор. Громадная столовая, три четверти которой занимал тяжелый дубовый стол с двенадцатью стульями, поднять каждый из которых было, даже для Кости, задачей не из легких. Что делал с ними директор треста — было загадкой — ростом он удался, как рассказывал Костя, с некрупную собаку, но явно страдал гигантоманией, как и все маленькие люди. Комплекс Наполеона — ничего не поделаешь.

Рядом, на первом этаже, располагалась ванная комната, оснащенная по последней моде, с угловой ванной-бассейном, с похожим на трон, унитазом и биде. Хотя, как думала Диана не без ехидства, прежний хозяин вряд ли догадывался, что это приспособление не является фонтанчиком для питья. Тут же была и просторная кухня, перегороженная стойкой мини-бара по американской моде.