Джон Толкиен - Две твердыни

— Гадина проклятая! — сказал он и нырнул в смрадную темноту.

Теперь темнота была не такая черная: просто он из туманной мглы окунулся в густой туман. Усталость его возрастала, но и упорства прибавилось. Вроде бы и невдалеке плясали огоньки факелов, но, как он ни спешил, догнать их не удавалось. Орки — ходоки быстрые, а уж этот-то переход они знали назубок: как ни страшились они Шелоб, а иного пути, кроме самых окольных и запретных, от Мертвой Крепости до сторожевой башни не было. Когда проделали главный проход и зачем вырубили тот круглый отсек, где Она облюбовала берлогу, — этого никто не знал, но обходных туннельчиков наделали видимо-невидимо: бегать-то мимо Шелоб приходилось по сто раз на дню. Нынче бежать было недалеко — потайным боковым ходом к подбашенной скале. Полные злорадного ликования — не без добычи! — на бегу они чисто по-оркски орали и переругивались. Сэм слышал их грубые голоса, точно ржавый скрежет в мертвенном воздухе: громче и ближе всех говорили между собой два вожака, замыкавшие шествие.

— Унял бы ты своих долбаков, Шаграт, — буркнул один. — Вот щас Шелоб как выскочит!

— Не воняй, Горбаг! Твои не меньше галдят! — огрызнулся другой. — Дай ребятам подурачиться. Шелоб нынче квелая, авось не выскочит. На гвоздь Она, что ли, напоролась, не знаю, и утешать не побегу. Видал, как все запакощено аж до поганой Ее берлоги? Да коли сто раз сошло, сойдет и в сто первый, пусть их поржут. Опять же везуха: в Лугбурзе будут довольны.

— Сказанул: в Лугбурзе! С чего бы это: подумаешь, какой-то эльфийский недомерок. Особо опасный, что ль?

— Не знаю, глазами поглядеть надо.

— А-а-а! Сам, стало быть, не знаешь, в чем дело, из-за чего сыр-бор? Ну да, у них там наверху все тайны да секреты, где нам, дуракам. А я тебе по секрету вот что скажу: на самом верху те же портачи сидят, даже еще хуже.

— Ч-ш, Горбаг! — Шаграт так понизил голос, что и болезненно чуткий слух Сэма едва улавливал слова. — Портачи-то они портачи, а глаза и уши у них повсюду, и мои огольцы всегда на стреме, было б что доносить. А они там сротозейничали, это точно. Недаром назгулы, сам говоришь, места себе не находят, в Лугбурзе тоже переполох. Что-то у них чуть не сорвалось.

— Чуть не сорвалось, говоришь? — хохотнул Горбаг.

— Ладно, ладно, — сказал Шаграт, — поговорим потом. Тут щас будет один закоулок: парни пусть идут, а мы присядем потолкуем.

Факелы куда-то поисчезали. Прокатился гул, раздался глухой удар. Сэм подбежал — оказалось, орки ушли тупиковым проходом.

Его загораживал огромный камень, но они как-то, видать, его отодвинули и задвинули: голоса их доносились с той стороны. Орки убегали в каменную глубь, к своей башне, — и уносили на поругание тело Фродо, а Сэм, хоть ты тресни, не мог даже следовать за ними. Он потыкался в каменную глыбу, попробовал ворохнуть ее, кидался на нее всем телом, но она не поддавалась. И снова, вроде бы совсем неподалеку, послышались голоса вожаков, и он навострил уши: вдруг что-нибудь разузнает? Кстати, же, Горбаг, должно быть, снизу, из Минас-Моргула, будет выходить, а он и прошмыгнет.

— Не-а, не знаю, — сказал голос Горбага. — Обычно-то приказы поступают быстрей, чем птица долетит. А как — не знаю, да лишнего и не надо знать. Бррр! С этими назгулами не захочешь, а обделаешься. Глянут на тебя — будто шкуру сдирают: раз-два, и отправят освежеванного вялиться на том свету. А Самому они лучше братьев родных, так что терпи да молчи в тряпочку. Нет, я тебе скажу, в крепости служить — не шутка.

— Ты бы здесь послужил, погулял бы в обнимку с Шелоб, — сказал Шаграт.

— Она мне тоже без надобности: податься бы куда-нибудь, где ни их, ни Ее. Да куда же подашься: война, разве что после.

— Война, говорят, хорошо идет.

— Они скажут, — хмыкнул Горбаг. — Поживем — увидим. Но если и правда все утрюхается, то заживем попросторнее. Как думаешь? Может, подберем с десяток лихих парней, дадим тягу да поищем, где поразжиться есть чем, а командиров нет?

— Эх! — сказал Шаграт. — А что, тряхнем стариной?

— Ну, — сказал Горбаг. — Это мы потом, а сейчас тут что-то не то, нюхом чую. Я тебе говорю, Большие Шишки, — он перешел почти на шепот, — ну, самые большие, где-то напортачили. «Чуть не сорвалось»! То-то и оно, что сорвалось! А мы — бегай поднимай. Бедняга наш брат Урукхай — только бы им дыры нашими задницами затыкать! Пользуются, что враги любят нас не больше, чем Самого, и что ежели Ему, то и нам копец. Погоди-ка: ты когда приказ-то получил?

— Да с час назад, мы почти сразу и встретились. Сказано было: Назгул тревожится. Берегись лазутчиков на Лестницах. Стражу везде удвоить. К лестницам выставить дозор. Я скомандовал — и побежали.