Степан Мазур - Изнанка Мира

Но сердца обоих говорили, что её слёзы на его груди, и его сильные пальцы под её крыльями — не сон. Далеко не сон. Это за пределами сна. Это больше чем реальность. И чувства обоих горели таким костром, что не могло остаться и пепла.

Нет, не будет ничего. Ничего не останется после того, как Она уйдёт. Уйдёт Она и для него останется лишь пустота. А для Неё без Него пустотой станут и сами небесные чертоги. Всё же просто. Мир прост. Всё же ясно, как погожий день.

Люция чуть отстранилась, поднимая к Нему голову. Глаза встретились. Её, полные слёз и Его, полные такой тоски, что лучше сгореть в их совместном костре, пока горит. Сгореть, пока она не сделала портал и не шагнула в него. Ведь с ней уйдёт весь мир. И для ушедшей мир станет таким же серым и холодным, как и для него. Вне сомнения.

Люция ощутила, каким же ничтожным оказалось по сравнению с этим Костром её тёпло к Саркону. Демону и напарнику.

Друзья, просто друзья.

А Евгений… он… Он светился! Его аура в какой-то момент вдруг стала видимой и для него самого.

Вспыхнувшая любовь отчистила человека, исцелила от всех недугов, тоски и всей жизненной скверны. И душа после их совместного Костра стала белее ангельского света. Он стал подобен святому. Свет слепил даже её. И душа человека парила сейчас под небом без всяких крыльев.

Лёгкость была в телах обоих. Катарсис словно переродил их, погружая во всеблагой покой. Взгляды погрузились друг в друга, заглядывая в саму суть.

«Остановись, он же смертный», — вновь подумалось Люции. И Евгений словно увидел эту мысль. Ощущение лёгкой пощёчины пришло внезапно. Но он тут же простил её, не скрывая и не отводя взгляд.

«Безумный, она же высшее создание», — прочла в его глазах ангел довод его разума. Что-то кольнуло в груди. Но она стерпела этот выпад, не поморщившись.

«Он будет стареть. Ты будешь видеть, как он тлеет, пока не уйдёт совсем».

«Ты подставишь её, обязывая, докучая своими приземлёнными чувствами. Ты для неё словно слепец для зрячего».

«Ветер и земля. Огонь и вода. Несовместимы пламя и лёд, смирись».

«Свечка, Люция! Он — тлеющая свечка! И сейчас он тебе отдал столько, что хватит на тысячи ангелов, но жизнь его сократилась… Разве что дать ему бессмертие, вымолить у неба для него, не боясь быть проклятой?»

Боль отразилась на побелевших лицах обоих.

— Не уходи, — едва смог он вымолвить. Два слова придавили, бросили на землю и размазали, лишив ощущения полёта, а взамен оставляя лишь боль. Зрелую и беспощадную боль души.

— Я должна, — она словно сама себе вонзила в грудь нож. Совсем рядом со стрелой Купидона.

Третий лишний появился в коридоре внезапно для обоих. Лампочка взорвалась, выбило пробки во всём доме. Этот другой, чужой, безжалостный свет ослепил Евгения. Разжав объятья, он прикрыл руками лицо, чтобы не ослепнуть совсем. Люция лишь услышала его отчаянный вскрик и ощутила, как чья-то могучая рука неумолимо тащит её в портал.

— НЕТ!!! — крики ангела и человека слились и тут же весь согретый на много километров вокруг мир лопнул как мыльный пузырь и посерел, потускнел, возвращаясь к начальному состоянию.

Снова куча дестабилизирующих факторов взяла своё, вернула людям их прошлые мысли, ощущения, тревоги, страхи и неуверенность в завтрашнем дне.

Свет и тепло спрятались где-то глубоко-глубоко внутри печальных душ.

Евгений, слепо глядя сквозь пустой коридор на обшарпанную дверь, упал на колени и зарыдал. Ощущение полного счастья разбилось, распадаясь по коридору теми же осколками, что секунды назад лампочка.

Человек ощутил, как защемило в груди, и понял, что умирает. Жизнь просто стремительно покидала его, силы жить испарялись, вытекали из него сквозь кровоточащую душу, от которой отодрали половину. А часть жить не может без целого… Обречена.

Но он не умер. Не мог умереть, не взглянув на неё ещё раз. Он запретил себе переходить черту, пока она снова не коснётся его, и они вместе не полетят под небом и над ним. Он не мог себе позволит уйти, не попрощавшись.

Смерть отступила, подивившись напору и твёрдости стойкого, волевого человека. Евгений поднялся с колен и, покачиваясь от бессилия, побрёл искать в темноте одежду. Не будет ему больше сна и покоя, пока не услышит имя той, ради которой стоит жить. Не существовать, лелея бессмысленные, серые дни, но именно ЖИТЬ!

По всей округе вновь принялся расползаться большой, тёплый пузырь. Несомненно, он был слабее и тоньше предшественника, но людям вновь стало легче дышать, и каждая новая улыбка принялась питать этот пузырь укрепляющей смесью. Пузырь начал расти теперь не только за счёт воли одного человека.