Станислав Блейк - Кровавые сны

Девятилетняя Мария, которую в семье называли Миркой, держала в руках венецианское зеркало, купленное несколько лет назад еще Амброзией ван Бролин для своего сына. Сейчас этот самый сын разглядывал в нем себя в темно-синем дублете с серебряным шитьем и вшитыми подмышками и на локтях фрагментами кольчуги.

— Замечательно! — вынес он вердикт. — От такой вещи не отказался бы и принц!

Смущенная Мирка опустила тяжелое зеркало, от которого ее руки едва не затекли. На щеках девочки выступил румянец.

— Со временем ты откроешь собственную мастерскую, — пообещал Феликс, — я уплачу за тебя гильдейский взнос, и на острове не останется ни одного богатея, который не будет носить вышитую тобой одежду. А тех, кто решит покупать не у тебя, остальные поднимут на смех!

— Давай, придумай что-нибудь еще, — сказал Габри, стоявший в дверях, — эта мелочь о себе недостаточно возомнила.

Почему-то старший Симонс по возвращении избирал для общения с сестрой исключительно хамский тон. Феликс не знал, что с этим можно поделать, и благоразумно предпочел свернуть разговор.

— Я говорю, так как есть, Габри. Если что-то Мирка делает хорошо, ее следует хвалить, если плохо — подсказать, как сделать лучше. Если не прислушается — тогда уже ругать. — Он сделал паузу, поднял зеркало, стоявшее на полу у ног девочки, поставил его на массивный ларец в родительской спальне. — Давай теперь поговорим о твоей учебе в Лейдене.

Наконец, все слова были сказаны, а слезы Мирки и тетушки Марты — выплаканы. В сопровождении двух матросов, которые несли сундучок с вещами Феликса, он прошел пять сотен туазов до Западного порта, где его ждал восемнадцатипушечный «Меркурий», трехмачтовый флибот, мечта его и упование. Сколько тягостных дней и постылых месяцев представлял он, как его нога ступит на борт отцовского судна! Это, по правде, был совсем другой «Меркурий», не тот, на котором плавал Якоб, но гораздо более быстрый, маневренный и лучше вооруженный. Корабль — не дом, Феликс, рожденный в стране мореходов и кораблестроителей, прекрасно понимал, что судостроение требует постоянного введения новшеств, усовершенствования и развития. Корабли, построенные несколько десятилетий назад, выглядели в сравнении с «Меркурием», как дряхлые клячи рядом с горячим боевым конем. Феликс не знал куда смотреть, что изучить в первую очередь, на что обратить внимание во вторую: команды шкипера, такелаж, управление кораблем, все было так интересно и непонятно! Сколько лет назад он мог уже выйти в море! Сколько напрасных и ненужных препятствий пришлось преодолевать, чтобы оказаться на месте, назначенном ему судьбой!

Берега острова Валхерен, на котором стоял Флиссингенский форт, скрылись в дымке, но еще был виден южный берег Шельды. «Меркурий» покинул воды северных провинций и приближался к Дюнкерку, где могли стоять испанские военные корабли, трехпалубные семидесятипушечные галеоны, от которых следовало держаться подальше — благо, удрать от галеона при обычном ветре для флибота не составляло проблем.

Виллем Баренц преподал первый урок Феликсу, объяснив, как работает карданов подвес, описанный в книге «De subtilitate rerum» [63] Кардано издал книгу «Хитроумное устройство вещей» в 1550 г. знаменитого мэтра Кардано, умершего совсем недавно в Италии. Сей великий муж изобрел массу новых механических приспособлений, в том числе вал, названный его именем, и подвес для корабельного компаса, описал новые болезни, включая тиф, предположил, что заболевания вызываются невидимыми глазу существами, вывел новые формулы и теории в математике, составил гороскоп Иисуса Христа, за что был обвинен в ереси и заключен в темницу. Правда, папа Григорий XIII отпустил ученому грехи, и тот продолжил преподавать алгебру в Болонье.

Великий итальянец по слухам даже составил собственный гороскоп и умертвил себя в предсказанный день, чтобы не быть осмеянным за ошибку, но Баренц в такую щепетильность ученого не верил. Они оба посмеялись над историей с гороскопом, а потом капитан, продолжая видеть с левого борта опасный берег Нижних Земель, приказал держаться мористее.

Феликс потерял из виду берег, и в тот же момент понял, что с ним творится что-то не то. Гнетущий ужас вдруг сменил прекрасное до того настроение, темное, звериное начало задрожало, заскулило, завыло от страха в глубине его существа, он упал на колени, потом скорчился прямо на капитанском мостике, попробовал завернуться в плащ, Виллем встал на колено рядом с ним, попробовал распросить, но Феликс едва мог разомкнуть челюсти. Тогда Баренц, оставив рулевое колесо на попечение вахтенного матроса, обнял беспомощного владельца «Меркурия» и отволок его вниз, в единственную на флиботе каюту, принадлежавшую самому капитану.