MarInk - Жизнь в зеленом цвете - 7

Вот сейчас сижу, пишу и ничего понять не могу… что это было? Молния и в самом деле повредила мозги нам обоим, так, что ли? Иначе с чего бы он вообще меня коснулся, когда все пять лет усиленно демонстрировал, что его тошнит от одного моего вида? Если на то пошло, с какой стати я целовал ему руку, когда меня на самом деле тошнило от Поттера все эти годы?

Я ничего не знаю. Я ничего не понимаю. Я только одно могу сказать… * * * * * , однообразие, вернись, а? Я всё прощу!..»

Глава 7.

Я поведу этот Совет…

Сергей Щеглов, «Часовой Армагеддона».

Гарри решительно не нравилось затянувшееся затишье. С Югославией и Румынией Вольдеморт уже разобрался в своём уникальном стиле, весьма схожем с бритвой Оккама - отрезать всё лишнее, что усложняет жизнь, и не мучиться; кажется, Вольдеморта даже не озаботил тот факт, что ещё немного в том же духе - и эти страны вообще останутся без волшебников. Так или иначе, бунт в Испании успешно подавлялся, и Гарри не сомневался, что, разделавшись с капризной Европой, Вольдеморт вернётся в Британию с чётким намерением покончить с остатками оппозиции, запершимися в Хогвартсе. У оппозиции, конечно, на этот счёт прямо противоположное мнение, но это мнение ещё предстоит отстоять…

С каждым днём население Хогвартса становилось всё тренированней, а Гарри - всё вымотанней. Ни одно занятие Эй-Пи не обходилось без использования хроноворота, и с другими Гарри порой раздваивался - чтобы продемонстрировать на примере себя же, как надо сражаться. Себя Гарри обычно не жалел, а поэтому доползал до спальни на последнем издыхании и падал на кровать, чтобы отдохнуть хотя бы полчаса перед тем, как встать и снова закрутиться, как белка в колесе.

Захват лидерства в Ордене прошёл как-то незаметно, сам собой. Собрания Орден устраивал нечасто, поскольку обсуждать на них было особо нечего, но когда они всё же происходили, Гарри эти собрания вёл, разъяснял свои планы на дальнейшую войну и на роль в ней Эй-Пи; отвечал на вопросы, вразумлял недовольных. Никакого голосования или ещё чего-нибудь формального не происходило. Быть может, изрядно поспособствовал подобной бархатной революции Фоукс, на каждом собрании появлявшийся практически из ниоткуда и садившийся Гарри на плечо или на колени - больше никому феникс не доверял до себя дотрагиваться даже случайно, в то время как Гарри бестрепетно ворошил нежные перья, гладил мягкий пух, а иногда даже в шутку дёргал Фоукса за хвост. Порой феникс в ответ поклёвывал Гарри; это было не больно, но оставляло маленькие красные следы, как от ожога, но они быстро проходили. Быть может, установлению безоговорочной власти Гарри послужило то, что на него готовы были молиться, цитировали пророчество наизусть, верили в него, ждали от него чуда… кого-то другого во главе всего этого большинство просто не поняли и не приняли бы.

Хотя Гарри не возражался бы и спихнуть на кого-нибудь большую часть своих обязанностей; они надоели ему ещё тогда, когда он планировал встать во главе Ордена. Мечты, мечты…

Кевин проводил с Гарри по полдня, не меньше; часто просто наблюдал за обычными тренировками (на занятия Эй-Пи Гарри его не пускал, от греха подальше), болтал с Гарри, по вечерам особенно изнурительных дней поил гермиониным зельем. Кое-кто прозвал Кевина оруженосцем, но прозвище прижилось только среди младших курсов - наверное, потому, что старшие помнили, кто такой был Седрик Диггори и что с ним случилось. Они полагали, что у Гарри есть полное право отличать Кевина среди прочих малышей, влюблённо смотрящих на Избранного. Сами малыши, по словам Кевина, завидовали последнему, но считали, что пути Гарри Поттера неисповедимы, и Кевину просто жутко повезло.

Гарри не был уверен, что Кевин сам понимает, зачем они двое нужны друг другу, но на всякий случай заминал эту тему всякий раз, как она всплывала в разговоре. Ему самому казалось, что есть что-то нездоровое - не пошлое, ни в коем случае, но всё же нездоровое, ненормальное - в том, что их связывает память о мёртвом человеке, пусть даже таком чудесном, как Седрик. Живых людей должны связывать живые отношения: дружба, любовь, деловое партнёрство, в конце концов. Но противиться своему желанию регулярно смотреть в серые глаза Седрика Гарри не мог, да и не хотел; и Кевин, которому отчаянно не хватало старшего брата, тоже не хотел прекращать это странное общение, где не обходилось и часа без упоминания о Седрике, и всегда казалось, что невидимый и неслышимый третий повсюду сопровождает этот странный тандем - испещренного шрамами хмурого подростка и похожего на херувима субтильного мальчика, появляясь только тогда, когда эти двое были вместе; вырастая из их воспоминаний, мыслей, мечт, из застарелой боли и попыток избавиться от пустоты там, где раньше был этот третий.