MarInk - Жизнь в зеленом цвете - 7

- Тогда оставайся, - щедро разрешил Гарри. - Занимай любую кровать, кроме моей, на них в этом году ещё никто не спал. Ванная там, - Гарри махнул рукой в соответствующем направлении.

Пока просиявший Кевин умывался, Гарри всё ждал, пока раны на крыльях затянутся, и предавался невесёлым размышлениям.

«Я для него - как часть Седрика, и он для меня тоже… как недостающий кусочек мозаики. Это хотя бы в принципе может кончиться чем-нибудь хорошим?..»

* * *

«08.10.

Мы за вами, вы за нами - так и бегаем кругами. Так, кажется, это называется.

Давно не писал… не о чем, всё до жути однообразно.

Мародёры не перестают наивно надеяться на то, что я ошибусь, ослаблю бдительность или испугаюсь и сам отдам мантию - ха! Но чтобы успешно противостоять этим придуркам, мне приходится под заклятием невидимости (и заодно бесшумности, потому что чёртов Люпин уже раз пять меня едва не застукал по абсолютно беззвучным шагам! Маггловские локаторы в него встроены, что ли?) следить за ними четырьмя и подслушивать планы. Как правило, планы рождаются в том намёке на мозги, что заполняет голову Блэка, посему ни особой оригинальностью, ни маломальской действенностью они не отличаются, но всё же если бы я не знал заранее, мне могло бы прийтись несладко.

Что удивительно, Поттер частенько крайне вяло реагирует на блэковские вопли об отмщении сальным слизеринцам; по логике вещей, именно Поттер должен бы изощряться в коварных интригах, чтобы забрать у меня свою же вещь - но его, кажется, это мало волнует. По нему часто видно, что он думает (если, конечно, принять за аксиому, что он действительно умеет это делать) о чём-то постороннем, не имеющем отношения к разговору. О квиддиче, небось. Или об этой выскочке Эванс, в которой единственное, что есть хорошего - это глаза.

В любом случае, мне без разницы. Не рвётся мстить мне, бия себя пяткой в грудь и клянясь смыть оскорбление кровью - тем лучше.

Вот только мне интересно, долго оно так будет продолжаться? Либо я устану, либо эти четверо придумают что-нибудь оригинальное. Например, если Люпин включится в игру так же активно, как Блэк, это будет очень плохо, потому что, как ни мерзко признавать, Люпин умеет думать. Но этому гриффиндорскому слюнтяю всё кажется, что со мной просто надо спокойно поговорить и попросить отдать мантию по-хорошему - и я, дескать, отдам.

Три ха-ха, что я ещё могу сказать.

Сейчас допишу и поставлю защитные заклятия на свою кровать, а сам пойду спать в гостиную невидимый. К утру всё затекает, но зато точно не проспишь завтрак - ещё и проснёшься за пару часов до него, проклиная всё на свете.

Честно говоря, мне уже начинает всё это надоедать, но сдаваться я не стану, даже если придётся до конца года дрыхнуть на этих кретинских кожаных креслах - они, между прочим, скользкие, я с них во сне уже три раза падал. Пусть Блэк с Поттером отступятся.

Вот только упёртые они, как ослы, так что вряд ли сделают мне такой подарок.

В общем, это надолго.

11.10.

Кто здесь жаловался на однообразие? Я жаловался?! * * * , чем я только думал? Да здравствует однообразие!! Лучше оно, чем такое… вот такое вот!!!

* * * , гораздо лучше.

Спокойно, Северус, спокойно. Лучше я запишу всё и попытаюсь осмыслить. По порядку…

Вчера Слизерин и Гриффиндор повздорили на квиддичном поле, чья сейчас очередь тренироваться. Мне, собственно, фиолетово до этой глупой игры, но Слагхорн, которого вызвали на поле разбираться с МакГонагалл насчёт очереди, был мне нужен - я всё хотел обсудить с ним перспективные пути модификации Веритасерума. И пошёл с ним, чтобы поговорить по дороге; и ведь мы даже очень удачно поговорили, очень хорошо… На поле я хотел было уже уйти, чтобы сесть в библиотеке и подумать как следует о Веритасеруме - но Поттеру же нечего было делать, Поттеру же непременно надо было найти себе объект для развлечения, пока деканы выясняют, кому тренироваться! Пусть даже Блэка рядом не было - Поттер и один вполне справляется. А вся гриффиндорская команда по квиддичу и рада - стоят, уроды, и смеются, как будто самая весёлая вещь на свете - это когда над кем-то безнаказанно издеваются.

- Эй, Сопливус, а ты-то что здесь забыл?

- Не бойся, не тебя, - фыркаю.

- Бояться? Тебя? Ты себе льстишь, Сопливус!

- А ты вечно хорохоришься, когда у тебя за спиной толпа, чтобы защитить тебя от меня, между прочим. Один на один ты лезть не решаешься, гриффиндорец драный…

Поттер резко бледнеет от злости - так ярко, как бумага, никогда не думал, что люди так умеют - и ещё вокруг дождь начинается, гроза, молнии то и дело бьют в землю - и в этом свете молний я так чётко вижу, что у Поттера гневно дрожат ноздри, и что над левой бровью у него крохотная родинка, а ресницы длинные, как у девчонки, мокрые, тёмные-тёмные. И губы движутся - он говорит что-то, а я не слышу.