Джeк Вэнс - Глаза верхнего мира

— Прелесть этих леди не ускользнула от моего внимания, — ответил Кьюджел. — К несчастью, я связан обетом воздержания.

— Несчастный! — воскликнул Старейшина. — Принцессы Смолода — верх совершенства! И обрати внимание — еще одна добивается твоего внимания!

— Но, конечно, ее интересуете вы, — сказал Кьюджел, и Старик отправился разговаривать с молодой женщиной, которая въехала на площадь в величественной повозке в форме лодки, двигавшейся на шести лебединых лапах. Принцесса опиралась на стенку розового бархата и была так хороша, что Кьюджел пожалел о разборчивости своих воспоминаний, которые заставляли видеть спутанные волосы, бородавки, свисающую нижнюю губу, потные морщины и складки. Принцесса и в самом деле была как воплощение сна: стройная, изящная, с кожей цвета крема, изысканным носиком, большими задумчивыми глазами и очаровательным гибким ртом. Ее выражение заинтересовало Кьюджела: оно казалось более сложным, чем у других принцесс, — задумчивым и печальным, пылким и неудовлетворенным.

На площади появился Бубач Анг, одетый по-военному: в латах, шлеме и с мечом. Старейшина пошел поговорить с ним; и, к раздражению Кьюджела, повозка принцессы направилась к нему.

Он подошел ближе.

— Да, принцесса; мне кажется, ты обратилась ко мне.

Принцесса кивнула.

— Я раздумываю над тем, как ты оказался здесь, в северных землях. — Она говорила негромким музыкальным голосом.

Кьюджел ответил:

— У меня здесь дело; я лишь ненадолго останусь в Смолоде, потом направлюсь на восток и юг.

— И какое же у тебя дело?

— Откровенно говоря, меня привела сюда злоба одного волшебника. Я тут совсем не по своему желанию.

Принцесса негромко рассмеялась.

— Я редко вижу незнакомцев. Но люблю новые лица и новые разговоры. Может, ты придешь в мой дворец, и мы поговорим о волшебстве и о странных обстоятельствах на умирающей земле.

Кьюджел сдержанно поклонился.

— Ты очень добра. Но поищи кого-нибудь другого; я связан обетом воздержания. И не проявляй неудовольствия, потому что так же я ответил и Уделе Наршаг, и Зококсе, и Ильву Ласмал.

Принцесса подняла брови, поглубже откинулась на сидение. Она слегка улыбнулась.

— Да, да. Ты суровый человек, строгий и безжалостный, если отказываешь стольким умоляющим женщинам.

— Так оно есть и так должно быть. — Кьюджел отвернулся и оказался лицом к лицу со Старейшиной, за которым виднелся Бубач Анг.

— Печальные обстоятельства, — беспокойным голосом сказал Старейший. — Бубач Анг говорит от имени деревни Гродз. Он объявляет, что до восстановления справедливости больше не будут доставляться продукты. Жители Гродза требуют, чтобы ты отдал свою линзу Бубачу Ангу, а сам отправился в распоряжение карательного комитета, который ждет вон там.

Кьюджел с тяжелым сердцем рассмеялся.

— Что за нелепое требование! Ты, конечно, заверил их, что мы, в Смолоде, будем есть траву и разобьем свои линзы, прежде чем согласимся на такое мерзкое требование.

— Боюсь, что я стал затягивать время, — ответил Старейший. — Мне кажется, что жители Смолода предпочтут более гибкий образ действий.

Что он имел в виду, было ясно, и Фиркс в раздражении ожил. Чтобы правильно оценить обстоятельства, Кьюджел закрыл правый глаз и открыл левый.

Несколько жителей Гродза, вооруженных серпами, мотыгами и дубинами, ждали в пятидесяти ярдах; очевидно, это и есть карательный комитет. По одну сторону видны хижины Смолода; по другую — шагающая лодка и принцесса… Кьюджел смотрел ошеломленно. Лодка такая же, как прежде, на шести птичьих лапах, а в ней на розовом бархатном сиденье принцесса — если это возможно, то еще более прекрасная. Но теперь она не улыбалась, на лице у нее было напряженное холодное выражение.

Кьюджел набрал полные легкие воздуха и побежал. Бубач Анг приказывал ему остановиться, но Кьюджел не обращал на это внимания. Он бежал по пустоши, а за ним — карательный комитет.

Кьюджел весело рассмеялся. Он легок на ноги, у него здоровые легкие, а крестьяне коренастые, неуклюжие, флегматичные. Он пробегает две мили, а они одну. Он остановился и обернулся, чтобы помахать им на прощание. К его отчаянию, две лапы отъединились от лодки и устремились к нему. Кьюджел побежал изо всех сил. Напрасно. Лапы догнали его, побежали по обе стороны и пинками заставили остановиться.

Кьюджел мрачно пошел назад, лапы ковыляли за ним. Подходя к окраинам Смолода, он высвободил линзу и зажал ее в руке. Когда карательный комитет набросился на него, он высоко поднял руку.