Джуд: Драко Малфой и Невозможное счастье

— Делетрио, — лениво бросила Паркер, и пепел под руками Драко растворился сам собой. Открылся ровный прямоугольник грязного, кое-где обгоревшего и прожженного линолеума; в нем не было ничего приметного, кроме того, что его обрисовывали все те же святящие красные линии.

— И? — спросила Гермиона у всех сразу. Постучала по линолеуму, впрочем, без толку. Драко отвел ее руку и коснулся пола сам.

Пол потек под его руками как вода. Снейп выругался. Полубезумная улыбка скользнула по губам Драко.

— Папа… — почти нежно произнес он. — В этом он весь. Несмотря ни на что, продолжает играть в шахматы.

— Кровь Малфоев? — спросила Гермиона, впрочем, зная ответ.

— Именно.

— Я пойду с тобой, — безапелляционно заявил Гарри.

— Гарри…

— Я член семьи. Оно меня пропустит. Или я проделаю в нем дыру.

— Попробуем, — Драко поднялся на ноги и протянул Гарри руку. — Будьте начеку.

Он крепко сжал руку мужа. Потом повернулся к нему и поцеловал — сильно, словно это был их последний поцелуй. Гарри прикрыл глаза, и в этот момент не было ничего, кроме них двоих, словно мир внезапно смело с лица земли.

— Прощайте, — произнес Драко, оторвавшись от Гарри, а тот просто светло улыбнулся Гермионе. И они шагнули в прямоугольник.

В полутемном помещении, где светилась только палочка Люциуса, да еще края нарисованной в полу пентаграммы, в центре которой стояла Сольвейг, сам Люциус и Шеймус ждали, когда откроет глаза Ксавье де Флер.

— Тебе знаком принцип действия Поискового зелья? Оно связывает кровь искомого и ищущего — в том случае, если они единокровны, достаточно дать зелье только ищущему, — и в состоянии транса осуществляется поиск. Однако ищущий ограничен во времени — он может не выйти из транса, если затянет свое пребывание, а в нашем случае ищущий должен еще и найти аргумент, который заставит душу вернуться с той стороны, — Люциус замолк, задумчиво постукивая палочкой по раскрытой ладони. — Как ты думаешь, аргументы Ксавье будут достаточно убедительны для Дамблдора?

— Сам знаешь, что да, — проворчал Шеймус. — Почему ты хочешь его убить?

— Ксавье-то? Он опасен. Слишком силен и властолюбив. А толку, если задуматься, очень и очень мало. От тебя, и то больше.

— И я должен верить, то ты не убьешь и меня тоже?

— У тебя есть конкретная цель — Гарри, — ответил Люциус, улыбаясь. — Именно поэтому ты и безопасен, мой юный друг.

— Так же, как Лестранг и Мина?

— Смешно, что ты до сих пор их помнишь. Видишь ли, и Патрик, и Мина претендовали на то, что изначально им принадлежать не могло — Драко. Он принадлежит дому Малфоев, и точка. Это сильнее даже воли Вольдеморта. А Поттер принадлежит только самому себе. Вот и все. У тебя меньше притязаний, Финниган, — Люциус сочувствующе улыбнулся Шеймусу, словно выражая ему соболезнования по поводу столь невысоких требований. — Поэтому ты можешь быть спокоен.

— И почему я вам верю, Малфой? — пробурчал Шеймус.

— Потому что тебе больше ничего не остается, — ответил Люциус. — Погоди-ка… кажется, Ксавье приходит в себя…

Вампир медленно открыл глаза, и в первое мгновение Шеймусу показалось, что он видит не золотистую радужку с черным кружочком зрачка посередине, а серую, ровную, как стол, пустыню и редкими и тусклыми звездами в простершемся над нею темном небе. Но вот Ксавье сморгнул — и взгляд его снова вспыхнул золотом, и одновременно — раздражением.

— Твой план пошел к черту, Малфой, — пробурчал он, пытаясь встать — ноги его не слушались. — Он вообще не реагирует — сидит там, как пень старый… Это бесполезно. Скорее всего, от него уже вообще ничего не осталось. Он мертв, Малфой. Старик мертв. И твой господин — тоже.

— Мертв? — тихо повторил Люциус. — О нет, мой юный друг, этот старый дурак не может быть мертвым. Слышишь меня, ты, надежда и опора колдовского мира! — Люциус метнулся к Дамблдору и навис над ним, как нависает ворон над гнездом куропатки. — Я уничтожу все. Я могу. Магглы уже знают. Они уже начали новую охоту на ведьм. Я разожгу новые костры инквизиции на этой гребаной планете! О да, кто-то уцелеет, чтобы скрываться и не сметь даже взять в руки волшебную палочку, а потом, лет через четыреста, может быть, писать утешительные книжечки о том, что магам на кострах было не больно! Просыпайся, старый ублюдок, или клянусь, я уничтожу всех, до последнего сквиба!

Ксавье покачал головой и скривился. Словно заметив этот жест, Люциус, не оборачиваясь, приказал: