Даниил Ремизов - Сломанные инструменты

И последнее. Сделай мне одолжение. Я приложил к письму шар воспоминаний. Понимаешь, я по своей натуре коллекционер и люблю собирать всякое удивительное и уникальное. В этот шар ты сможешь записать свои воспоминания, свою память. Просто возьми его и подумай о том, чтобы хотела оставить в нем. А затем, когда все сделаешь, выброси его в море. Он сам ко мне приплывет и доползет, хе-хе.

Был рад, что ты стала частью моей семьи. Гидеон».

— Он был хорошим наставником, дитя, — раздался старческий голос.

Чир резко отвела глаза от письма и увидела на гамаке ту самую старуху с огненными глазами.

— Что вам нужно? — осторожно спросила оружейник.

— Я хочу дать тебе кое-что, — и она ловко спрыгнула с гамака, словно ей было не сто, а всего двадцать лет. — Я хочу подарить тебе великий дар твоего народа. Лишь немногие удостоились его, — и старуха взяла Чир за ладонь. Чир не боялась, она чувствовала, что ей ничто не угрожает. Наоборот, она была полна решимости.

Старуха закрыла свои огненные глаза и начала произносить слова на незнакомом языке. Так продолжалось с минуту, и затем Чир почувствовала, как ее кожа на ладонях начинает гореть от боли.

— Что вы сделали? — спросила оружейник.

— Я дарую тебе способность проникать в самую суть вещей, — ответила старуха. — Ты поймешь, как пользоваться ей. Ну а теперь, дитя песков, прощай. Пустыня гордится тобой.

И старуха мгновенно сгорела в пламени своих глаз. Чир смотрела на свои ладони. Они покрывались ожогами и волдырями. По ним шли черные, едва заметные линии. Боль становилась все сильнее и сильнее. В какой-то момент Чир вскочила на ноги и начала биться о стены каюты. Она видела, как ее тело пронзают тонкие, как будто нарисованные чернилами прямые линии.

Когда Чир стало нестерпимо больно, она схватилась за первое, что попалось ей под руку — револьвер. Девушка хотела оглушить себя, чтобы пережить боль, но тут случилось нечто странное. Оружейник оказалась в Ахлен Менре. Она больше не испытывала боли, ей не было страшно. Она стала призраком происшедшего. Кажется, это была торговая площадь. Чир огляделась и увидела… своих родителей и себя. Себя маленькую.

— Рад видеть тебя, — отец добродушно помахал ей рукой. Мать улыбнулась, а маленькая девочка нарезала круги вокруг родителей. Чир осторожно подошла к ним и поздоровалась.

— Как ты выросла, — с теплотой произнесла мать.

— Еще бы! — шутливо произнес отец. — Столько лет прошло!

— Вы… — Чир с трудом удавалось стоять на ногах. — Вы ведь мои мама и папа, да?

— Прыг, раз! Прыг, два! Прыг, три! Песчаный монстр замри! — и маленькая девочка застыла, будто статуя. Чир вспомнила, что в детстве играла в песчаного монстра и улыбнулась.

— Нет, — сказал отец. — Мы не твои родители. Мы лишь частички их души.

— Души? — уточнила Чир.

— Милая, — мать подошла к Чир и обняла ее. В этот момент по телу оружейника прокатилось неведомое доселе тепло. — Мы бы и рады ими стать, но не можем. Но мы были частью твоих родителей, понимаешь?

— Понимаю, — сухо произнесла Чир. — Вы ведь не настоящие, да?

— Не правда, — сообщил отец. — Мы те частицы души, которые существовали, когда мы все делали этот револьвер. Мы навсегда останемся тут, Чир.

— Правда? — Чир уже не знала, сколько раз она плакала за последний день.

— Правда, моя любимая, — и мать поцеловала Чир в лоб. — Мы всегда будем с тобой. Только следи, чтобы револьвер всегда был чист и боеспособен. Ладно?

Чир вспомнила, как ее родители требовали, чтобы оружие всегда было в идеальном состоянии. Глубоко вдохнув и всхлипывая, Чир закричала на всю пустую площадь:

— ОБЕЩАЮ!

Ее мучительная исповедь закончилась. Ей полегчало.

Мир памяти рушился: люди, здания, пустыня, море, корабли — все превращалось в песок и исчезало. Пространство начало трясти.

— Что делать-то? — воскликнул Сорея.

— Ждать, — ответил Гидеон.

Патрик получал от происходящего неописуемый восторг. Одна только мысль, что он — Великий маг — присутствовал при таком событии, заставляла его громко смеяться.

— Как только демон очнется, вы сможете вернуться в свой мир, — сообщила память Чир.

Сорея попытался привести демона в чувства, но Чир предостерегла его:

— Не помогай ему, он должен открыть глаза сам.

— А если не откроет? — встревожено спросил Сорея. Ответа не последовало, но он и так был очевиден.

— Великолепно! — Патрик медленно ходил с широко раскинутыми руками. — Еще никому не удавалось буквально побывать в самой сфере памяти, и я — Патрик — оказался первым человеком, который смог пересечь границы невозможного! Я — совершенство! Пусть сей момент войдет в историю как… — и старик исчез.