Инна Юсупова - Поцелуй принцессы - и вся Империя в придачу

"Используя дерево, камень и кость, — спокойно отозвался главный мэллин. — Многие тысячелетия люди жили, не зная металлов, и мир вокруг них оставался зелёным и прекрасным. Но когда человек познал возможности, даруемые ему изготовленными из железа машинами, мир вокруг него начал необратимо меняться. Когда люди роют землю в поисках руд и горючих ископаемых, когда кровь земли сгорает в топках дающих энергию машин, мир превращается в каменную пустыню, и жить в нём становится не приятнее, чем на голой скале".

"А еще люди становятся слабыми и беспомощными, когда начинают во всем полагаться на свои машины, — печально добавил первый голос. — Они так легко гибнут, когда их техника перестает работать".

"В гордыне своей люди придумывают оружие, способное уничтожать целые города, — добавил второй голос. — И делают всю землю непригодной для жизни. В итоге погибают и побежденные, и победители. Печальная картина, не так ли? Наш народ долго шел по этому пути — мы слишком поздно осознали всю пагубность развития промышленных технологий. Но мы не хотим, чтобы новые люди повторяли наши ошибки…"

"Поэтому мы и просим, чтобы ты закрыл шахты и разогнал всех изобретателей, выдумывающих оружие и самоходные машины, — пояснил третий мэллин. — Лучше учиться менять себя, развивая свои природные способности, чем изменять мир вокруг, не думая о последствиях".

"Но без железа и пороха Империя станет лёгкой добычей для врагов, — задумчиво проговорил Мартьен. — Сейнийцы, например, только и ждут момента, чтоб напасть. А они, кстати, владеют более совершенным оружием, и Шайделлин Сейнийский поощряет технические новинки!"

"С сэйнийцами мы будем работать, не волнуйся о них, — пророкотал третий мэллин. — Твоя задача — бороться с заразой прогресса в Тэре. Обещай хотя бы, что объявишь вне закона любые машины, работающие на горючем топливе, и сократишь до минимума число рудников в Вальмене. Уже сейчас воздух там черен от дыма плавильных печей, а отвалы пустой породы уродуют подступы к городу. А потом, когда ты уведешь рудокопов из старых выработок в горах Снежного барса, землетрясение уничтожит их все, и в Империи Тэра наступит спокойствие. Пусть люди пашут и сеют, борются с болезнями или пишут книги, пусть в крайнем случае изобретают механизмы, которые работают от силы мышц или от энергии воды — и мы будем знать, что не зря посадили тебя на трон!"

Мартьен задумчиво кивнул.

— По рукам! — произнёс он вслух, и его голос прозвучал неожиданно громко и торжественно.

Вскоре, дружески попрощавшись с Алиеной, чьи глаза блестели, как у девочки, впервые увидевшей новогоднюю ёлку, и тепло улыбнувшись маленькой Тиарджес, принц покинул Старый лес.

Едва оправившись после преждевременных родов, Лэйса упросила супруга покинуть ставшую ей ненавистной Лиланию. Корилад тоже был расстроен из-за неудачи с наследником. Понимая, что его отсутствие в столице затянулось, император без возражений уступил просьбам жены.

Единственным утешением для Лэйсы в её горе стала короткая записка без подписи, сообщавшая, что девица и ребенок благополучно добрались туда, куда и направлялись. Молодая женщина догадалась, что эту весточку послал ей Мартьен, и незаметно приложила исписанный неровным мужским почерком клочок пергамента к губам.

Ву-Тэра встретила императорскую чету дождливой и прохладной погодой, обычной для севера. Лето заканчивалось, и листья на деревьях, росших вокруг императорского дворца, желтели и уже начинали облетать.

Дворцовый сад, бывший когда-то гордостью императоров Тэры, ныне пребывал в запустении. Прогуливаясь по заросшим дорожкам, Лэйса с грустью отмечала поврежденные непогодой статуи, сломанные столбики беседок, буйно разросшийся кустарник и засохшие ветки на деревьях.

Особенно огорчали её фонтаны, бездействующие уже несколько лет. Со смертью фонтанного мастера, служившего императору Корсиду II и погибшего в ночь переворота, никто не знал, как прочистить засорившиеся желоба, по которым вода подавалась наверх. Да никому и не было до этого дела — правителей волновали более насущные вопросы.

Но всё же Лэйса любила проводить время в саду. Особенно часто она останавливалась у фонтана, носившего некогда название "Плачущая дева", и отрешенно смотрела, как ветер кружит желтые листья, бросая их в пустой каменный бассейн, увенчанный изображением коленопреклоненной девы. Некогда вода стекала из-под закрывавших лицо девы ладоней, но сейчас слёзы изваяния иссякли, хотя сама поза статуи по-прежнему навевала грусть. Присаживаясь на каменный край фонтана, императрица часто грустила вместе с мраморной девой. Её собственные горести затмевали для молодой женщины все беды государства.