Дэвид Геммел - Полуночный Сокол

— Что они делают? — спросил Джасарей, прищурившись, чтобы рассмотреть армию противника.

— Раздают завтрак, господин, — доложил Маро,

— Хороший генерал знает, что солдаты лучше сражаются на сытый желудок, — назидательно произнес Джасарей. — Ну, господа, думаю, мы видели достаточно.

Он неловко развернул коня и галопом помчался в крепость.

Вызвав в палатку Гелтиана, Джасарей приказал подать завтрак и за трапезой описал ему поле будущей битвы. Местность между холмами была ровная, а потом постепенно поднималась. Позади центра ригантов текла довольно глубокая река, что означало, что Коннавар добровольно лишал себя пути к отступлению,

— Что ты об этом думаешь? — спросил Гелтиана Джасарей. Обычно мрачное лицо офицера расплылось в улыбке.

Спасибо, что не спросили меня перед молодыми, сэр. Возможно, я ошибаюсь, но мне кажется, что они, как всегда, приготовились к бою не на жизнь, а на смерть.

— Ты и впрямь ошибаешься, — заявил Джасарей. — Коннавар похитрее. Если бы все было так, как ты сказал, он поставил бы тяжелую пехоту в центре, а она размещена по флангам. Линия центра растянута на четверть мили. Он ждет, что мы выстроимся пятиугольником и бросим основные силы в центр. Затем его тяжелая пехота, двигаясь противоположно нашим флангам, возьмет нас в тиски и полностью лишит маневренности. Центральная часть его армии вооружена легко, он надеется, что наши стрелки растратят на них все стрелы. Тогда-то Железные Волки и нападут с тыла, сжимая наши ряды. Взяв нас в окружение и лишив возможности применить какую-либо тактику, они перебьют нас как стадо баранов.

— Что же нам делать, господин?

— Мы поступим так, как хотят они, — выстроимся пятиугольником по пять шеренг с каждой стороны, а в непосредственной близости к центру перестроимся в открытый квадрат по шесть шеренг с каждой стороны, две Пантеры останутся в резерве. Лучники не выпустят ни единой стрелы, пока я не прикажу, мы прибережем их для Железных Волков. Как только настанет подходящий момент, квадрат медленно двинется на центр и раздавит ригантов. Мне бы хотелось взять Коннавара живым. Закуем его в цепи, привезем в Город и казним на Центральной арене.

— По вашим словам, господин, все кажется так просто!

— Ах, не сомневайся, у Коннавара найдется для нас парочка сюрпризов, или у его братца Брана, он далеко не глупый человек. Жаль, что я не приказал его убить, когда он приезжал в Город.

— Его тоже взять живым, господин?

— Нет, — покачал головой Джасарей, — убить вместе с остальными. Сегодня никаких пленных, никаких рабов. Каждый кельтон, выступивший против нас сегодня, должен умереть. Когда риганты разбили Валануса, они поставили вдоль границы пики с головами наших солдат. Сегодня мы посадим целый лес таких пик, чтобы неповадно было восставать против мощи Города.

— Да, господин.

Джасарей увидел, что Гелтиан обеспокоен.

— Что-то не так?

— Вы Профессор, и у меня нет вашего стратегического таланта. Все же, мне кажется, нет нужды лезть в их ловушку. Если мы ударим по правому флангу и потесним их пехоту, им придется наспех менять план битвы, и возникнет беспорядок.

— Правильно, — улыбаясь, одобрил Джасарей, — именно так и получится, но где же удовольствие от такой простой победы? Риганты думают, что перехитрили нас, и если увидят, что их замысел разгадан, тут же упадут духом. Наверное, это жестоко, но император тоже имеет право на развлечения.

Бендегит Бран стоял на возвышающемся плато и смотрел, как в миле к югу маршируют колонны солдат Города. Рядом с ним выстроилась объединенная армия ригантов, норвинов и паннонов, и воины напряженно смотрели на приближающихся врагов.

Бран не стал произносить пламенных речей, побуждающих воинов сражаться до последней капли крови. В этом не было необходимости, ведь каждый понимал, что этот день может навсегда изменить жизнь кельтонских народов. Все знали, что, если они не победят, их жен уведут в плен, а детей перебьют. «Им не нужны никакие речи», — подумал Бран, хотя в глубине души ему очень хотелось, чтобы рядом был тот, кто сумеет поднять их боевой дух.

Смерть старшего сына чуть было его не сломила, однако новость, которую несколько часов назад принес Бануин, была абсолютно невероятной.

Коннавар мертв, он пал от руки Браэфара. Бран отказывался этому верить. Крыло всегда был неуравновешенным, но Бран ни минуты не сомневался в его любви к Конну и своему народу. И вот теперь одним ужасным ударом он лишил его брата, а кельтонов — последней надежды. Легендарный король в битве стоил десяти тысяч воинов, при виде его фигуры в золотых доспехах настроение людей поднималось со скоростью горного орла. Даже сейчас Бран то и дело ловил взгляды людей, пристально разглядывающих холмы в ожидании короля.