Дэвид Геммел - Мечи Дня и Ночи

Ландис Кан стал бледен и некоторое время шел молча.

— Прошу тебя, не говори никому больше об этом, — произнес он затем. — У нас эту женщину почитают. Люди молятся ей, поклоняются ей.

— Что изменится, если они узнают правду? Все останется таким же, как было, кроме ее внешности.

— Все — и ничего, — грустно ответил Ландис. — Поедем дальше верхом. Уже близко.

Скилганнону редко доводилось бывать на лесосеках, но здесь как будто все было налажено хорошо. Одни валили деревья, другие обрубали ветки. Два лохматых пони тащили обрубленный ствол к месту, где ждали повозки. Там работали люди с двуручными пилами. Бревна, отпиленные до нужной длины, загружались на волокуши. Работа шла без запинок, и в воздухе сладко пахло сосной.

Ландис остановил коня чуть в стороне от рабочих. Вскоре к нему подошел с поклоном долговязый человек и сказал:

— Добро пожаловать, мой господин. Работа, как видите, спорится.

— Надеюсь, что так, Балиш. Это мой племянник Каллан. Приехал ко мне погостить. — Балиш поклонился и Скилганнону. — Где нам найти Харада?

— Я не смог прекратить эту драку, мой господин, — сказал напуганный чем-то Балиш. — Все произошло очень быстро. Никто серьезно не пострадал. Я сказал Хараду, что так не годится.

— Хорошо, хорошо. Где он? Балиш указал куда-то на запад.

— Может, его сюда привести?

— Да, приведи. Мы пока спустимся немного вниз, где ручей растекается надвое.

Ландис и Скилганнон отъехали немного от просеки и вскоре спешились у ручья.

— Балиш хороший десятник, — сказал Ландис, — но человек слабый и мелкий. Он недолюбливает Харада.

Скилганнон молчал, глядя на горы, где парили в потоках воздуха два орла. Вид этих птиц почему-то вселил в него чувство опустошенности и желание оказаться подальше от этого места. При всем его уважении к Устарте, она давно умерла, и он не чувствовал себя обязанным спасать этот чуждый для него мир. Скоро он уедет и попытается найти дорогу туда, где некогда был Наашан. Розыски, предпринятые им в библиотеке, подтвердили, что Наашан лежит за морем, на востоке. Чтобы попасть туда, ему нужно отправиться в портовый город Драспарту, называвшийся в его время Дрос-Пурдолом.

Ландис говорил что-то, и Скилганнон отвлекся от мыслей о путешествии.

— Я хочу попросить Харада сводить тебя в горы. Он, надо сказать, человек суровый и говорит мало. Гамаль полагает, что несколько дней, проведенных вдали от цивилизации, — усмехнулся Ландис, — помогут тебе привыкнуть к твоей новой жизни.

— Почему именно Харад?

— Горы он знает, как никто другой, — глядя в сторону, сказал Ландис.

Скилганнон понимал, что он чего-то не договаривает, но пока не стал в это углубляться.

— Вот и он.

Скилганнон взглянул на идущего к ним человека, и у него перехватило дыхание, а сердце учащенно забилось. Справившись с собой, он гневно посмотрел на Ландиса Кана.

— Не говори пока ничего! — торопливо промолвил тот и сказал молодому чернобородому лесорубу: — Рад тебя видеть, дружище. Это мой племянник Каллан. — Бородач, едва кивнув, скользнул светлыми глазами по Скилганнону. — Я хотел бы, чтобы ты побыл немного проводником и показал Каллану горы.

— Мне работать надо, — сказал Харад.

— На твоем заработке это не отразится, мой мальчик. Если ты согласишься, то окажешь мне большую услугу.

— Только без лошадей, — вперив взгляд в Скилганнона, предупредил Харад. — А ходить по горам трудно.

— Ничего, я не против, — сказал Скилганнон. — Но если ты не хочешь быть моим проводником, я не обижусь.

— Надолго это? — спросил Харад у Ландиса.

— Дня на три — на четыре.

— А выходить когда?

— Послезавтра.

— Встретимся здесь, как солнце взойдет, — сказал Харад Скилганнону, кивнул Ландису и зашагал к просеке.

Ландис молчал, и Скилганнон чувствовал, что ему сильно не по себе.

— Ты сердишься? — спросил он наконец.

— Да, Ландис. Еще как. — Тот в испуге отшатнулся. — Но ты не бойся, я не трону тебя.

— Уже легче. Что ты можешь сказать мне о... предке Харада?

— Теперь я вижу, зачем тебе нужна была наша встреча, но пока ничего тебе не скажу. Мне надо подумать. Побыть одному. — Сказав это, он сел в седло и поехал прочь.

Харад вернулся к работе с тяжелым сердцем, хотя со стороны никто бы этого не заметил. Он все так же махал топором, и казалось, что силе его нет предела. Все утро он работал, как всегда, молча, сосредоточенно и угрюмо. Порой он ловил на себе пристальные взгляды Балиша, но виду не подавал. Латар и его братья то и дело оказывались рядом. Они с ним не заговаривали, но Латар однажды предложил ему свою фляжку с водой. Харад напился, а Латар сказал со вздохом: