Карина Дёмина - Владетель Ниффльхейма

Чем ближе они подходили, тем огромней и ужасней становились. Кривые, ломанные, словно слепленные наспех из булыжников и обломков дерева, великаны двигались рывками, то и дело застывая в причудливых позах. И тогда раздавался рык:

— Ррра!

— Ррру!

— Рррах!

— Мамочки! Мамочки… — Юленька вцепилась во влажную косу.

— Сиди, Крышкина.

— Р-ррау! Ррра!

Юленька не сможет. Ей страшно. Сердце колотится громко. Того и гляди вовсе из груди выпрыгнет. Прямо под ноги великанов.

— Ты только глянь! — с восторгом прошептал Алекс, подвигаясь к самому краю зуба.

Ему-то хорошо. Он смелый. И вообще с ветром в голове. Юленька слышала это от классухи, но до конца не поняла, что значит с ветром. А сейчас вдруг вспомнила.

И еще вспомнила, что саму Юленьку классуха хвалила, сказала, будто бы она — всецело положительная особа. Именно так и выразилась, чем маму рассмешила. Юленьке нравилось, когда мама улыбается… где она сейчас?

— Они же… они же играют! — выдохнул Алекс, запихивая рюкзак под живот.

Баринов лег, вытянулся в норе, сунув грязные свои кроссовки Юленьке под нос.

Меж тем, грохот нарастал. Как будто надвигался поезд. Но любопытство перебороло страх, и Юленька выглянула. Всего на чуть-чуть, чтобы увидеть то, что видел Баринов. А видел он троицу гигантов, перебрасывающих друг другу шар. Его подхватывали кривыми руками, чтобы перекатить на плечо, а уже с плеча снова кинуть. Руки хлысты были неожиданно ловкими. Но шар все равно норовил выскользнуть и грохнуться.

— А еще у них голов нет, — сказала Юленька, разом успокоившись.

Ведь те, у кого нет голов, не имеют ни глаз, ни ушей. И убежать от них будет проще простого. Теоретически, как любит повторять папа.

А мама — мама-я-устала-от-твоих-фантазий — при этом повторяет, что теория с практикой расходится.

С родителями вообще все сложно.

Земля же вздрогнула в очередной раз, и Юленька с удивлением поняла, что почти и не боится уже. Она высунулась из укрытия, разглядывая чудовищ. А те, увлеченные игрой, по-прежнему ничегошеньки вокруг не замечали.

— Ррра! — взревел один, подбросив шар так высоко, что тот почти исчез во мгле.

— Рррух! — крикнули в ответ другие, растопыривая кривые руки.

Бледные тени их пролетели над Юленькой, заставляя пригнуться.

— У…

Со свистом и грохотом каменный мяч вернулся с небес. И существо, принимая удар, покачнулось. Ноги-коряжины разъехались, тело изогнулось, как будто бы костей в нем не было, и рухнуло. Шар вылетел и покатился, издавая протяжный, гулкий стон. Он пронесся рядом с клыком, с хрустом перемолов зубы поменьше и оставив четкий след-канаву.

— Идем, — Алекс вскочил и, схватив за руку, потянул Юленьку за собой.

Шел он, пригибаясь и не оглядываясь на монстров, что возились неподалеку. Конечно, они безголовые, но вдруг у них имеются глаза где-нибудь еще?

Например, на животе.

— Алекс…

— Тихо, Покрышкина. Мы только глянем.

На что глядеть? Зачем? Уходить надо туда, где безопасно. А он не понимает, словно назло. Папа вот тоже часто назло маме делает. Вроде бы и не специально, а получается, что…

Шар остановился, уткнувшись в ограду из белых ровных валунов, похожих не то на бревна, не то на огромные куски школьного мела. Вершины их, поднимавшиеся над Юленькиной головой, доходили едва-едва до половины шара.

— Рррау? — донеслось сзади. — Ррра-рра-рррау?

— Алекс…

— Да погоди ты! Смотри! Офигеть! Это же…

Самое уродливое лицо, которое Юленька когда-либо видела. А видела она не то, чтобы много, но как ей казалось прежде — предостаточно. Но это лицо было особым. Идеально круглое, с гладкими щеками и носом, что выдавался вперед, словно клюв, с крохотным ртом-дырочкой и совсем уж неразличимыми глазами, оно походило на ту страшную маску, купленную мамой на распродаже.

Мама еще врала всем, будто бы маску из Венеции выписала.

Зачем? Юленька не знала.

А это лицо было живым. Стоило Алексу — вечно он всюду лезет! — прикоснуться к пористой коже, как веки дрогнули и разошлись. Под ними оказались каменные глаза с крохотными зрачочками и желтой радужкой.

— М-мамочки, — сказала Юленька, пятясь.

Голова же ничего не сказала, но вытянула губы трубочкой и плюнула. А потом закашляла и завыла обезумевшей пожарной сиреной.

— Бежим! — крикнул кто-то, но не Алекс.

И Юленька клятвенно пообещала себе, что когда вернется домой — а она непременно вернется домой! — обязательно займется спортом. Бегом. По утрам. В парке.