Ольга Мигель - Зов отчаяния

— И как работается?

— Нелегко, — призналась дриада. — Моя работа разделена на два цикла. Первый — это командировки, во время которых я лично выезжаю в выбранную местность, где с бригадой фармацевтов исследую различные травы, коренья и т. п. на предмет их теоретически возможной полезности в медицине. Второй — непосредственно работа в алхимической лаборатории с образцами, которые были отобраны, а также изучение результатов их взаимодействия с уже известными нам травами.

— Действительно нелегко.

— Но я люблю свою работу и выкладываюсь по максимуму. К тому же, скоро меня должны повысить и перевести на полный рабочий год в Фетесарин, лишь с несколькими непродолжительными командировками в год. Это наконец позволит нам с Карилом нормально жить вместе, — улыбнулась девушка. — Так что скоро я буду главой отдела разработок! Именно поэтому генеральный директор поручил мне держать на Совете слово, отстаивая интересы компании.

— Ого! И что за доклад?

— На шестой день Совета мне предстоит убедить большинство отменить закон, который уже полтора века запрещает алхимикам исследовать регенерацию. Это даст «Доброй травнице» возможность легально завершить разработки и выпустить на рынок серию революционных препаратов. Их применение позволит восстанавливать поврежденный орган, даже если он уже непригоден и требует пересадки. Для каждого из органов будет свой препарат, настроенный на генетические особенности любой из четырех рас. Трансплантация очень рискованная, вдобавок сами органы можно найти далеко не для всех. Если же мы завершим препарат, необходимость подобных операций попросту исчезнет — курс инъекций восстановит органы, поврежденные как механически, так и по причине болезни. Только никому не рассказывай, у «Доброй травницы» полно конкурентов!

— Но почему регенерацию запретили? — спросила я, когда наконец смогла подобрать челюсть.

— Это очень длинная и очень печальная история, — вздохнул Карил. — Двести лет назад был очередной всплеск активности пророков новых религий, и среди них выделялись адепты Пречистого Бога. Хотя сами жрецы, не переставая, напивались в борделях, перед толпой они были святыми и вещали о Великом Очищении четырех рас от всех мерзостей, которыми они поросли. Только одна раса — гномы — рассмеялась им в лицо и полезла в глубины гор, заниматься своими делами. Остальные развесили уши. Три государства были под ними более семидесяти лет, так долго не продержалась ни одна из новых религий. И вот жрецы заявили, что алхимия — это нечистое учение. Сначала они попытались запретить саму науку, но, к счастью, у алхимиков было достаточно влияния, чтобы этого не допустить. Тогда Посланники Пречистого ограничились тем, что запретили несколько «наиболее нечистых» направлений алхимии, среди них была и регенерация, идея которой как раз приобрела популярность: алхимики решили, что если удастся восстановить все тело с помощью его части, то же самое можно сделать и с душой, благодаря чему достичь наконец драгоценной цели и создать искусственную душу. Но у жрецов на это было свое мнение. Многое запретили читать студентам на лекциях, книги жгли, алхимикам угрожали. В конце концов, не осталось никого из старой школы, кто мог бы передать знания новому поколению. А поскольку Ануара была колыбелью мировой алхимии и держала в ней уверенное лидерство, сама понимаешь, что получилось в итоге. Когда религия Пречистого Бога постепенно сошла на нет, алхимики стали лишь тенью тех, кем были раньше. Тенью они и остаются.

Было около одиннадцати, когда мы вышли из ресторана. Впервые за долгое время я по-настоящему расслабилась и отдохнула. Правда, про «расслабилась» я, пожалуй, немного поспешила с выводами. Несмотря на веселую, дружескую атмосферу этого вечера, я время от времени настороженно хмурила брови. Мне никак не удавалось избавиться от ощущения, будто меня… сватают? Да нет, это слишком, я, пожалуй, подхватила паранойю от Малиссы! Ну не может быть, чтоб Карил и Фандора сводили меня с Фамалом!

— Везет вам, — улыбнулся эльф, плотнее застегивая пальто. — Завтра вы спокойно, в удобное для себя время, будете писать самостоятельные в своих комнатах. А мы в девять утра должны идти на войну!

— Милый, не надо жаловаться, — засмеялась Фандора. — Только не делай вид, что тебе все это не нравится!

— Ну вот, дожил, даже пожаловаться не дают!

Неожиданно голос дриады выпал из общего громкого смеха. Девушка замерла, прислушивалась к чему-то.