Мэгги Стивотер - Похитители грёз

— Нет, — сказала Блу, двигая бровями. — Это означает, что если есть возможность заставить его чувствовать себя никчемным, почему нет?

— Блу Сарджент! — Мора была в шоке. — Я не растила тебя такой жестокой!

Кайла, которая выдохнула частички бекона, смеясь, схватилась за стол, пока не откашлялась.

— Нет, — сказала угрожающе Блу. — Но порой и с хорошими детьми случаются плохие вещи.

Серый Человек забавлялся.

— Предложение в силе до моего отъезда.

Раздался телефонный звонок. Они услышали, как Орла отчаянно пытается до него добраться. Мора, довольно улыбаясь, схватила трубку телефона, стоявшего внизу, и некоторое время слушала.

— Какая замечательная идея. Её будет труднее отследить, — сказала Мора в трубку. Обращаясь к сидящим за столом, она произнесла: — Гэнси предлагает мистеру Грею взять вместо арендованной машины Митсубиши. О, он говорит, что, вообще-то, это была идея Ронана.

Этот жест очень согрел Серого Человека. Действительность его спасения была намного сложнее, чем он признался кому-либо из них. Нужно было побеспокоиться о машине, деньгах на еду, деньгах на бензин. Он оставил у себя в раковине, там дома, в штате Массачусетс, грязную кастрюлю, теперь он будет всегда об этом думать.

Помогло бы уже то, что ему не придется угонять Разочарование Цвета Шампанского. У него был дар угонщика, но ему жаждалось простоты.

Мора произнесла в телефон:

— Нет-нет, Адама здесь нет. Полагаю, он с Персефоной. Уверена, что с ним все в порядке. Может, хочешь поговорить с Блу? Нет?…

Блу углубилась в свою тарелку и нанесла брокколи очередной удар.

Мора повесила трубку. Она, сощурившись, поглядела на Блу.

— Вы двое опять поссорились?

Блу пробормотала:

— Ага. Определенно.

— Я и с ним могу поговорить, — предложил Серый Человек.

— Я в порядке, — ответила она. — Но спасибо. Моя мать не растила меня такой жестокой.

— Как и моя меня, — заметил Серый Человек.

Он ел своё брокколи и масло с беконом, а Мора ела свое масло, а Кайла ела свой бекон.

А следом был еще один безумный танец уборки после ужина и борьбы за душ, телевизор, и чьё будет кресло. Мора нежно взяла его за руку и повела на задний двор. Под черные раскидистые ветви бука. Они целовались, пока комары не стали беспощадными, и не начался дождь.

Позже, когда они уже лежали в её постели, его телефон загудел вызовом, но на этот раз звонок был переведен на голосовую почту. Каким-то образом он знал, что все кончится именно так.

— Привет, Дин, — сказал его брат. Его голос был тягучим, легким, терпеливым. В этом смысле браться Аллен были похожи. — Генриетта — симпатичное местечко, не так ли?

— Скорей.

Персефона с Адамом особо не разговаривали друг с другом той ночью, и когда накаутирующее солнце взошло следующим утром, а когда они все же заговаривали друг с другом, обычно все умещалось в одно слово: скорей. Они уже объездили дюжину других точек, чтобы восстановить энергетическую линию, некоторые находились на расстоянии двух часов, и сейчас гнали обратно в Генриетту.

Теперь Адам стоял на коленях рядом с больной розой на очередном заднем дворе. Его перепачканные руки уже были прижаты к земле. Они копали, чтобы отыскать камень, который, он знал, был спрятан где-то под землей. Персефона караулила, поглядывая на вьюн на другой стороне двора.

— Скорей, — еще раз сказала она. День Независимости был жарок и беспощаден. За горами медленно проплывала гряда облаков, и Адам уже знал, каким будет день: жара будет расти и расти, пока не оборвется в еще одной какофонии летней грозы.

Молнии.

Пальцы Адама нашли камень. Все время одно и то же в местах утечек линии: камень или вода, которая путала и меняла направление энергетической линии. Иногда Адаму приходилось всего лишь развернуть камень, чтобы почувствовать, как энергетическая линия сразу же встает на место, просто, как щелкнуть выключателем. В другие разы, ему, правда, пришлось экспериментировать и передвигать камни туда-сюда или вообще убирать их, или копать траншеи, чтобы перенаправить поток. А случалось, что ни он, ни Персефона не могли понять, что же требовалось сделать, и тогда они прибегали к советам одной или двух карт Таро. Персефона помогала ему разобраться, что карты пытались сказать. Тройка посохов: построить мост через ручей этими тремя камнями. Семерка мечей: просто выкопать самый большой из камней и положить его в трехцветную машину.

Использование карт таро было похоже на начало изучение им латыни. Он танцевал на грани того мгновения, когда бы понимал все предложение без необходимости переводить каждое слово.