Мэгги Стивотер - Похитители грёз

Прикрепив коробку от хлопьев на место, Гэнси поинтересовался:

— Что первое ты вытащил? Ты всегда знал?

Ронан обнаружил, что рад расспросам.

— Нет. Это был букет цветов. В первый раз.

Он помнил тот сон — обитаемый старый лес, пышные, пестрящие цветы. Он шел сквозь шепот деревьев с часто имеющимся во сне компаньоном, и затем огромное присутствие подуло сквозь купол крон, внезапно, словно грозовое облако. Ронан, опустошенный ужасом и уверенный, что это потусторонняя сила хотела его, только его, ухватился за что-то, за что смог, перед тем, как оторваться в воздух.

Когда он проснулся, то сжимал горсть мягких, голубых цветов, каких он не видел раньше. Ронан пытался теперь описать их Гэнси, неправильность тычинок, пушистость лепестков. Их невероятность.

Даже перед Гэнси он не мог признать радость и ужас того момента. И заставляющую сердце колотиться мысль: я такой же, как отец.

Пока Ронан говорил, глаза Гэнси были наполовину закрыты, повернуты к ночи. Его бездумное выражение лица свидетельствовало об удивлении или о боли; с Гэнси часто это было одно и то же.

— Тогда была случайность, — заключил Гэнси. Он капнул клея. — Сейчас ты можешь делать это специально.

Ронан не мог решить, стоит ли преувеличить свои силы или подчеркнуть сложность задачи.

— Иногда я могу контролировать то, что приношу, но я не могу выбирать, о чем видеть сон.

— Расскажи, на что это похоже. — Гэнси потянулся за мытным листом в карман. Он положил его на язык и продолжил: — Проведи меня через это. Что происходит?

Из мусорной корзины поблизости раздался удовлетворенный звук, так как маленький ворон разорвал вдоль огромный конверт.

— Сначала, — ответил Ронан, — я получу пиво.

Гэнси испепелял его взглядом.

Правда была в том, что Ронан сам не очень хорошо понимал процесс. Он знал, что это как-то связано с тем, как он засыпал. Сны были более податливыми, когда он был пьян. Меньше как напряженная тревога, больше как ириска, восприимчивые к манипуляциям до тех пор, пока не разрушатся.

Он почти так и сказал, но вместо этого с губ сорвалось:

— Они в основном на латыни.

— Извини?

— Они всегда такими были. Я просто не знал, что это была латынь, пока не стал старше.

— Ронан, для этого нет причины, — строго сказал Гэнси, как будто Ронан бросил игрушку на пол.

— Ясен хрен, Шерлок. Но все так.

— Твои… Твои мысли на латыни? Или диалог? Другие люди говорят в них на латыни? Например, я есть в твоих снах?

— О, да, детка. — Ронана развлекало так говорить, очень развлекало. Он засмеялся достаточно, чтобы Чейнсо забросила бумагу, которую кромсала, и проверила, не умер ли он. Ронану иногда снился и Адам, последний угрюмо, изящно и плавно пренебрегал неуклюжими попытками Ронана-во-сне к общению.

Гэнси нажимал:

— И я говорю на латыни?

— Чувак, ты говоришь на латыни в реальной жизни. Это нехорошее сравнение. Хорошо, да, если ты там. Но обычно это незнакомцы. Или знаки… знаки на латыни. И деревья говорят на ней.

— Как в Энергетическом пузыре.

Да, как в Энергетическом пузыре. В знакомом-знакомом Энергетическом пузыре, хотя Ронан, конечно, не был там до этой весны. Все же, нахождение в нем в первый раз было подобно сну, который он забыл.

— Совпадение, — сказал Гэнси, потому что это не было совпадением, и потому что так нужно было сказать. — А когда ты хочешь что-то?

— Если я что-то хочу, я должен как бы достаточно осознанно знать, что я хочу. Почти будто не сплю. И мне нужно действительно хотеть это. А потом надо его взять. — Ронан почти использовал пример ключей от Камаро, но передумал. — Надо держать предмет не как будто это сон, а как будто это реальность.

— Я не понимаю.

— Я не могу притвориться, что держу предмет. Я должен действительно его держать.

— Все еще не понимаю.

Как и Ронан, но он не знал, как сказать лучше. На какой-то момент он затих, размышляя, никаких звуков вокруг, кроме Чейнсо, вернувшейся на пол, чтобы подобрать остатки конверта.

— Смотри, это как рукопожатие, — наконец, сказал он. — Знаешь, когда какой-нибудь парень направляется к тебе, чтобы пожать руку, а ты никогда не встречал его до этого, и он вытягивает руку, и ты просто знаешь, в момент прямо перед рукопожатием, потная у него ладонь или нет? Вот как-то так.

— То есть, ты говоришь, что не можешь объяснить.

— Я объяснил.

— Нет, ты использовал существительные и глаголы вместе в приятном, но нелогичном порядке.

— Я объяснил, — настаивал Ронан, так яростно, что Чейнсо взмахнула крыльями, уверенная в том, что у неё неприятности. — Это ночной кошмар, чувак… Когда ты грезишь получить немножко, а когда просыпаешься, твои руки болят. Вот так.