Пётр Волкодав - Булава скифского царя

— Нет Тертее, мы отправляемся в Торжище. Проследи на всяк за этими, двоими. По коням.

— Может я сейчас…их. — Тертей взялся за рукоять акинака.

— Нет, а если, ты ошибся и они — невиновны? Не торопи событий. По коням! — зычно вскричал Зиммелих.

Когда осела пыль, а всадники превратились в едва заметные точки, братья окружили Хорсила, не скрывая любопытства к столь дорогому подарку… На отделанных серебром ножнах, красовались змеи, а рукоять шестидесятисантиметрового меча украшала позолоченная голова грифона. Хорсил вынул его из ножен. Тускло блеснула сталь, натёртая тонким, едва заметным слоем жира. Несколько мелких зазубрин на лезвии сказали своё — это не парадное оружие скифской знати, а боевой меч.

— Некогда любоваться, — прервал сыновей старик — у нас много работы. Нужно установить ещё один «столб», а переночуем у реки, а завтра отправимся на север.

Солнце неумолимо шло к горизонту. Диск слепящего становился больше и багровел; лучи перестали испепелять и обжигать степь и путников. Наступал долгожданный вечер. Волы с удовольствием поедали сочную зелень. Не отставали от них и, уставшие за день, лошади. Старик развёл костёр и распорядился: — Хинис, сходи и настреляй рыбы, не забудь снять оперение со стрел и привяжи к ним верёвки потоньше. Ты — Сорок, съезди и забери курильницы, а ты, Хорсил нарежь тростника на стрелы и посмотри — есть ли змеи. Яд для наконечников не будет помехой. Шевелитесь, скоро будет темно. Я займусь костром и едой.

Первым вернулся торжествующий Хинис. Одна из пойманных щук, злобно щёлкала зубами.

— Поздно, дурёха. — развеселился старик. Он поочерёдно, каждую из шести рыбин опустил и вынул из кипящего казана. Сын быстро очистил рыб от чешуи.

— Хинис, двух, что поменьше, выпотроши и кинь с головами в котёл, остальных я обмажу глиной и запечём.

— А мне что делать? — раздался голос Хорсила. — Материал для стрел я заготовил, а гадюка здоровенная, яда хватит на десяток наконечников.

— Хорошо. Змею отпустил?

— Да, отец.

— Тогда проверь лошадей, привяжи их ближе к нам и принеси войлок. Спать будем у костра.

Из казана вкусно пахло. Хинис и Хорсил сняли с огня и наложили в блюдо куски мяса и поставили рядом с отцом. Он, словно не замечая, молчал, прислушиваясь к спору сверчков.

— Тревожно мне, Сорока долго нет. — сказал старик. Словно в ответ мыслям, раздался стук копыт.

— Отец, это его лошадь. — Старик успокоился. — Хуг. — выдохнул он и принялся делить мясо.

— Сорок, курильницы, забрал? — спросил он у подошедшего сына.

— Да… Отец, я хотел сказать…

— Потом, мясо стынет. Хинис налей всем вина. Сегодня был тяжёлый день.

Сыновья осушили «роги» и с нетерпением принялись за еду.

— Это вино с виноградников Ольвии. — торжественно объявил старик. — Почему ты не кушаешь, Сорок, ты не заболел?

— Нет — он поднялся. — Отец…

— Да говори, ты.

— На западе горел сигнальный костёр. За ним вспыхнули ещё два — на севере, а потом на юге. — Сорок не успел закончить, как все были на ногах…

— Почему ты сразу не сказал! — рассердился старик. — Костёр горел долго?

— Да, отец, долго — потому я и задержался. Что будем делать?

— Сейчас мы хорошо покушаем, а потом я скажу. Трапезничайте не спеша.

Ужинали молча, каждый думал о своём. Спор сверчков и серенады лягушек не воспринимались ни слухом, ни душой. Наступившая ночь и прохлада не принесла желанного отдыха и успокоения. Не может быть отдыха, когда в мире что-то изменилось и, изменилось не к лучшему. Сигнальный костёр выбил из колеи спокойствие и уверенность в завтрашнем дне. Еда не лезла в рот; сыновья то и дело переглядывались, а старик спокойно и неторопливо пережёвывал мясо и запивал горячей «сюрпой». Казалось, его ничего не интересует кроме еды. Но это было не так. Без всяких компьютеров и математических выкладок он решал сложнейшую многоуровневую задачу. Через тысячелетия он усмехается поэтам и учителям нобелевских лауреатов. Из множества решений теории «относительности» и «приемлемости» не проявляется суть. Никак! Она в другом — в выборе пути. И пусть это пробуют оспорить научные светила.

Наконец старик закряхтел и поднялся. Из угольев вынул запеченных рыбин.

— Нам, пора — торжественно объявил он. — Хинис и Сорок — вы возвращаетесь домой. Ты — Хинис, теперь глава Рода. От нас ты выставишь царю Ассею десять воинов. Восемь конных, двое пеших и двух волов с возом. Запас еды на десять дней. Старшим у вас будет сын моего младшего брата — Азик. Не перебивайте меня. Сорок, ты тоже пойдёшь с ними. Твои доспехи уже готовы… Хинис?