Вячеслав Грацкий - Разлом

— Если тебе нужно то, что сидит во мне и Селене, так отпусти хотя бы Киру!

— Ну что ты! — Райнхард хохотнул. — Вы трое — мои самые дорогие гости на этом празднике! Да, без Киры, признаюсь, можно было обойтись, но кто же будет отказываться от вкусного десерта?

— Ты превратился в людоеда, поп?

Райнхард вновь расхохотался.

— Ну, нельзя же быть таким тупым воякой! Я не собираюсь никого есть, фу, какая мерзость! Я что, похож, на какого-нибудь сатаниста? Кира — всего лишь свежий и мощный источник магической силы. Она не первая и не последняя в этом замке.

— Зачем тебе это, Райнхард? Ты и так обладал огромной властью, зачем тебе это все?

Карнелиец отчаянно тянул время. Он еще ничего не придумал, он еще не знал, что вообще можно сейчас сделать, но хорошо знал, что времени не бывает много.

— Что ты знаешь о власти, человечишко? — скривился Райнхард. — Что ты, о, великий карнелийский воин, можешь сейчас сделать? И также любая власть этого мира против власти иной.

— Потом, поп... Что будет потом? Когда ты воспользуешься этими дьявольскими Осколками? Ты оставишь Селене жизнь?

— Ты все еще беспокоишься об этой девчонке?

Райнхард медленно подошел к нему.

— Но ты ведь ничего не знаешь о ней, не знаешь ничего о ее прошлом, о ее будущем, о ее предназначении наконец, как ты можешь беспокоиться о ней? Знаешь ли ты, смертный, что для всех вас было бы гораздо лучше, если бы она умерла?

— О чем ты говоришь?

— О том, что жизнь этой невинной девушки означает конец вашего мира.

— Что за чушь!

Райнхард кивнул.

— Вот именно. Твой жалкий разум бессилен понять такие вещи. Ты понятия не имеешь, сколько лет я ждал рождения этой девушки. Ты не знаешь, каких усилий мне стоило найти ее семнадцать лет назад. Ты не знаешь, что это я избавил ее от жалкого нищенского существования, в каком прозябали ее настоящие родители. Я подобрал ей в отцы Хальгара и, можно сказать, что я подарил ей семнадцать лет счастливой жизни. Но ты ведь должен знать, что рано или поздно приходит пора отдавать долги.

— Но как Селена может угрожать миру?

Райнхард покачал головой.

— Не знаю, стоит ли рассказывать тебе. Хотя, ты ведь один из главных участников нашего праздника, — Райнхард хохотнул и направился к сфере.

— Роланд...

На полу, рядом с пузырем, притаившись за вывалившимся из стены камнем, сидел звереныш и почти по-человечески хмурился.

— Тирри! — прошептал Роланд. — Тебе лучше убраться отсюда!

— Путешествуя с тобой, Роланд, я кое-что понял. Побеждает не тот, кто сильнее или быстрее. А тот, кто наносит удар вовремя и точно.

— Тирри, что ты...

— Эта штука вокруг тебя, — он махнул лапкой на стенку пузыря. — Это просто боль. Убивать тебя он не будет, иначе давно бы уже...

— Тирри, он убьет тебя за две секунды!

— Значит, у тебя будет целых две секунды.

Тирри юркнул под прикрытие камня и, перебегая из тени в тень, стал подкрадываться к Райнхарду.

— Тирри!

Зарель устало опустился на холодные ступени. В груди осатанело колотилось сердце, ныли многочисленные раны, а одежда была мокрой от крови. От своей крови. Погибавший враг не кровоточил. Нараки просто исчезали. Поэтому двор замка был усеян лишь телами «белоголовых».

Зарель остался один. Такое уже бывало с ним. Не один, не два, и не три раза. Он уже сбился со счета.

Много лет назад, во время одной из первых своих вылазок ему удалось взять живым одного карнелийца. Это был старик, и все же, перед тем как его — израненого — бросили на землю, он успел уложить дюжину «белоголовых». Голыми руками.

Охваченные жаждой крови неко хотели его тут же прикончить, но Зарель не позволил. Это был первый и последний человек, которого пощадил Зарель. Но он никогда не пожалел об этом. Потому что карнелиец был учителем. И Зарель сразу понял, что с его помощью «белоголовые» из обычной банды, пусть даже чрезвычайно жестокой, могут превратиться в реальную силу.

Они увели старика с собой. Зарель долго раздумывал над тем, что нужно сказать карнелийцу, чтобы заставить обучить неко. Зарель знал, что пытки не помогут — любой карнелиец умел останавливать собственное сердце. Нужно было придумать что-то еще. Но деревня старика лежала в руинах, а все его родные и близкие были мертвы.

Зарель не смог ничего придумать и отправился к старику в весьма мрачном состоянии духа. Впрочем, старик давно уже понял, почему он еще жив. И, похоже, тоже успел все хорошенько обдумать. Потому что когда Зарель зашел в хижину к пленнику, тот сказал, что согласен. Пока Зарель переваривал услышанное, старик сказал еще несколько слов.