Робин Ла Фиверс - Темное торжество

Он смолкает, не доведя рассказ до конца, и молчание это дышит такой печалью, что я не решаюсь нарушить его.

Оставив Чудище предаваться грустным воспоминаниям, я вновь обращаюсь мыслями к предстоящему путешествию. Как далеко к западу мы должны уклониться, чтобы избежать встречи с разъездами д'Альбрэ? Когда лучше выпустить лошадей с мертвыми воинами? Мы еще не отъехали толком от мельницы, вовсе не хочется навлечь новую беду на мельника и его дочку, что непременно случится, если поблизости от их дома обнаружат мертвецов.

Некоторое время спустя из-за деревьев доносится шум воды. Судя по звуку, недавние дожди превратили ручей во вполне солидную реку. Бурный поток прямо-таки с ревом скачет по камням, и мне приходится кричать:

— Нужно брод найти!

Рыцарь кивает. Мы поворачиваем коней и едем на рокот воды, пока лес не начинают редеть и перед нами не открывается берег.

И первое, что мы там видим, — это воины д'Альбрэ, остановившиеся напоить лошадей.

Всего их двенадцать. Двое стоят на коленях у края воды, наполняя свои бурдюки. Еще один присматривает за тремя конями, пьющими из потока, четвертый мочится на ближнее дерево… Вот в этом и состоит наше единственное преимущество: половина врагов, спешившись, занимается своими делами.

Еще нужно сказать спасибо мгновенной реакции Чудища.

Я и удивиться-то как следует не успела, а он уже выхватил меч и устремился в бой, не давая противникам опомниться. Он несется прямо на троих ближайших к нам всадников. На берегу начинается суматошная беготня, воины бросаются к оружию…

Я вижу Чудище, рванувшегося в схватку, и мое тело отзывается само собой, без всякой осознанной мысли. Я бросаю повод и выхватываю из ножен на запястьях оба ножа. Первый проходит по горлу ближайшего ко мне верхового. Второй попадает в глаз еще одному, и он кувырком летит с лошади, как раз скакнувшей вперед. Иногда я сама дивлюсь собственной меткости; сегодня, например, уверена, что мою руку направил сам святой Мортейн.

Я хватаюсь за арбалет. Чудище издает боевой клич, от которого у меня стынет кровь в жилах. Его меч рассекает воздух, снося голову одному врагу и возвратным движением почти пополам разваливая второго. Он еще не успевает выпрямиться, когда очередной противник замахивается мечом… но вместо удара воин запрокидывается в седле: камень из меткой пращи Янника выносит ему все зубы. Чудище вовремя разворачивается и приканчивает его.

Взведя арбалет, я без промедления снимаю одного из воинов, топчущихся у реки. Двое других тоже хватаются за самострелы, но недостаточно быстро. Мой следующий болт пробивает одного из них, и он падает на второго, а я хватаю очередной нож и бросаю его. Серебристое лезвие проворачивается в воздухе и глубоко входит во вражескую глазницу. Сраженный взмахивает руками и валится в реку.

Я использую мгновение передышки, чтобы перезарядить арбалет, но один из всадников, схватившихся с Чудищем, успевает повернуться ко мне. Бросив арбалет, я выхватываю из ножен меч и наставляю его на воина.

— Госпожа Сибелла, — вслух изумляется он.

Я пользуюсь замешательством воина, чтобы пройти его оборону, и он умолкает навеки.

Тут до меня с некоторым запозданием доходит, что им приказано непременно взять меня живой.

Это сыграет мне на руку, ведь я-то намерена убивать без колебаний. И я молюсь, чтобы мне повезло с этим.

Один из уцелевших возится с арбалетом, и я понимаю, что стрелять он намерен в меня. Ножи кончились, а Чудище слишком далеко, и помощи от него я не дождусь. Однако он кричит, отвлекая внимание воина, а когда тот оборачивается, у меня открывается рот, потому что Чудище бросает в него свой меч.

Я, не дыша, слежу за его полетом… рукоять попадает воину в лицо, не убивая его, но как следует оглушая. Однако тем самым Чудище выигрывает время. Он мчится вперед, на скаку выхватывая топор, и чудовищным ударом разносит череп врагу — только брызги летят.

Верная праща Янника приканчивает двоих оставшихся преследователей.

Теперь на речном берегу теснятся души, вырванные из тел. Царит такой холод, словно неожиданно возвратилась зима. Некоторые души сразу рвутся вверх, стремясь поскорей покинуть побоище, хотя здесь им больше нечего опасаться. Другие мечутся, словно потерявшиеся дети. Они еще не поняли, что с ними произошло.

Как ни противно, во мне шевелится некоторое сочувствие. Чтобы отделаться от неприятных мыслей, я разворачиваю коня и набрасываюсь на Чудище.