Надя Яр - Леда и волки

Кроме речи, князь ничем не отличался от остальных горцев. Ивар понял, что такое действительно княжеский тон. Таким тоном Ивар мог бы говорить с не слишком любимым, но преданным псом.

— Может, дивчину к ужину пригласим? — спросил князя дружинник.

— После. А дивчина хороша?

— Как то яблочко наливное…

— И не тронули парни? — Голос князя был весел и незлобив. Он улыбался. Крепкие зубы поблескивали сквозь рыжую с сединой бороду.

— Хотели, как же. Хотели. Так я тронул кое-кого кулаком.

— Молодец, Мехтан. Будешь вторым.

Они ушли.

Ивар судорожно согнулся и поковырялся шпилькой в замке своей цепи. Тщетно. А Леда всё спала, измученная попытками вылечить его ногу. Почему он не попросил у Рана отмычку? Тот бы не отказал… Ивар развернул кольца своей цепи и пополз к выходу, закусив губу, чтобы не стонать. Лёжа на животе, он смог выглянуть наружу и сразу же увидел невдалеке желтоглазую морду собаки. Пёс сторожил пещеру. Уже царила ночь, но лёд пропускал и рассеивал в озере лунный и звёздный свет. При других обстоятельствах Ивар долго бы любовался причудливым узором льда и скал. Сухое дно плавно спадало от пещеры вниз. Шагов за сто, чуть справа, под навесом горел костёр бандитов. Невидимый сверху, он почти не давал дыма. Пламя трепетало, и в ямах между скалами метались тени. Горцы ужинали…

— Вот и явился князь, — глухо сказала Леда.

— Не бойся, — ответил Ивар. — Я тебя им не отдам.

От костра приближались высокие тени. Их было четверо. Двое несли горящие факелы. Ивар почувствовал острую, дикую тоску. Если бы горцы пришли вдвоём, он попытался бы драться. Даже с тремя был бы ничтожный шанс…

— Это за мной, — сказала Леда.

Ивар отполз от входа, зажимая шпильку в зубах, и не успел и моргнуть, как Леда её у него выхватила. Её шуба была распахнута. В темноте он видел белые зубы девушки, оскаленные, как у загнанной лисицы. Она громко дышала. Ивар закрыл глаза. Шпилька легла назад в его руку.

— Я сама не могу, — сказала девушка. — Я трусиха.

Ивар обнял её и прижал к себе.

— Проснись, девка, и засияй! — раздалось снаружи. Горцы подошли к пещере. — Тебя ждут!

— Вон отсюда! — крикнул Ивар.

— Жених выискался, гляди, — хохотнул первый, с факелом. — Тебя совсем другая невеста ждёт, женишок.

И он сделал шаг в пещеру. На мгновение Ивар был ослеплён светом факела. Потом его глаза выхватили сразу всё — шороховатости камня, морды горцев и чёрные волосы Леды, уткнувшейся лицом ему в шею. Ивар чувствовал её маленькие груди и биение её сердца. Вот здесь, вот эта ложбинка между рёбер…

— Отойдите, — сказал Ивар, — а то убью девушку.

— Врёшь, — уверенно сказал бандит. — Не убьёшь.

Леда вздрогнула.

Ивар вонзил шпильку ей в сердце.

Он успел ещё опустить тело на пол и прислониться к стене. Всё. Он не двинулся, когда бандиты схватили мёртвую за руки, оттащили прочь и ненадолго склонились над нею. Потом они оставили её. Потом один из них ударил Ивара ногой в висок.

Каким-то чудом не убили. Ушли. Хорошо… Только вот трудно разлепить веки. Словно каменья давят на лицо… Холодно… И нога… болит нога.

Ивар медленно открыл один глаз. Второй был непослушен. Сверху в пещеру падал очень слабый свет. Брошенный факел догорал у входа. На полу сиротливо валялась цепь, которой была прикована Леда. Хорошо. Теперь Леда может уйти. Нет. Она не может, она уже ушла. Она мертва.

Она лежала прямо у него под боком, брошенная у стены, словно кучка тряпья. Совсем неправильно лежала, не так, как лежат живые. Ивару стало до боли жаль её, и он хотел что-то для неё сделать, но, дотронувшись, понял, что это не Леда, а просто тело, которое вскоре застынет, потеряет все следы жизни и окончательно превратится в холодный труп. Да, труп. Господи, понял Ивар, это сделал я. Я уничтожил в её теле жизнь. Она меня лечила, она все силы мне отдала, а я её не защитил, я её просто убил. Убил её костяной шпилькой.

Его душу затопил ужас. Я ждал сколько мог, оправдывалось его я, но душа не соглашалась, душа трепетала, и совершеннейшей ерундой казалось его душе всё, что ему ещё предстояло, по сравнению с этим его преступлением. Когда же весь гнев и ужас выгорел до конца и ушёл, то страха за самого себя уже не было в нём, а была только безбрежная печаль и горе. Ивар стал ждать конца.

Один за другим текли медленные часы ночи, а за ним всё не приходили. Несмотря на тёплую одежду, Ивар давно продрог до костей и знал, что замёрзнет здесь если не сегодня, то завтра. Не убьют горцы, убьёт мороз. Тоже можно. Только почему его это не беспокоит?