Джеффри Форд: Заклинание мантикоры

Я лежал в своем закутке, примыкающем к западной части мастерской. Из него мне виден был подвешенный вверх ногами безволосый розовый труп обезьяны-горбуна, свисающий с потолка в соседней комнате. Волшебник выписал его из Палджерии пять лет назад — во всяком случае, так утверждалось в отчетности. Когда заказ прибыл, по реакции наставника я понял, что он уже не помнит, что намеревался с ним делать. Два дня спустя он подошел ко мне и сказал: «Посмотрим, что ты сумеешь создать из этой обезьяны-горбуна».

Я понятия не имел, в каких целях можно этот труп использовать, поэтому просто повесил его в мастерской.

С первого дня моей службы у Уоткина он настоял, чтобы по утрам я доверял ему свои сны.

— Твой сон — это хорошая возможность для всех твоих недоброжелателей, в это время они просачиваются сквозь оборонительные сооружения твоего сознания, — объяснил мне волшебник.

Было это в середине августа. Мы стояли, сухие, под раскидистой кроной гемлока и пережидали грозу, вокруг занавесом стелились потоки дождя. Накануне ночью, во сне, я шел за какой-то женщиной через поле пурпурных цветов, которое спускалось к краю утеса. Внизу вздымалась, словно при дыхании, огромная груда черных камней, и когда она увеличивалась в размере, мне виден был сквозь трещины и расселины сочащийся изнутри красно-оранжевый свет. Женщина из сна оглянулась через плечо и спросила: «Помнишь тот день, когда ты поступил на службу к волшебнику?»

Потом белое пятно ударило мне в глаза, и, к своему удивлению, я обнаружил, что проснулся. Уоткин, поднеся фонарь к моему лицу, произнес:

— Она погибла. Идем скорее!

Наставник развернулся, и я снова очутился в тени. Пока я одевался, меня била дрожь. Я видел, как старик зубами вытягивает плевавшегося демона из ноздри одной придворной дамы. Непостижимо. Его одеяние было украшено великолепными изображениями пионов в снегу.

Я вошел в мастерскую в тот самый момент, когда Уоткин убирал все со своего стола, на котором смешивал порошки и препарировал рептилий — в их крохотных мозгах имеется участок, который, будучи размятым и высушенным, усиливал действие зелий моего наставника.

— Сходи за пером и бумагой, — велел мне волшебник. — Мы все запишем.

Я выполнил это распоряжение. Потом Уоткин стал поднимать большой хрустальный шар с синим порошком внутри, и его тонкие запястья задрожали от напряжения. Я помог своему наставнику: подхватил шар в тот самый момент, когда он выскользнул из пальцев Уоткина.

Внезапно в комнате запахло розами и корицей. Волшебник принюхался и предупредил меня, что чудовище скоро доставят. Шесть охотников несли труп, свешивающийся с трех носилок для переноски раненых. Он был накрыт потрепанным гобеленом с изображением войны Ив; гобелен этот прежде висел в коридоре, что соединял сокровищницу с фонтаном Жалости. Мы с Уоткином отступили, когда темнобородые мужчины, кряхтя и скрипя зубами, поставили носилки на стол. Когда они двинулись прочь из наших покоев, мой наставник вручил каждому из них по небольшому пакетику с порошком, перевязанному лентой, — полагаю, в них находились афродизиаки. Последний из охотников, прежде чем принять вознаграждение и уйти, ухватил край гобелена, приподнял его повыше, быстро обошел вокруг стола и снял покрывало с мантикоры.

Я хотел было взглянуть на рану, но тут же повернул голову в другую сторону, побуждаемый инстинктом: там старик мурлыкал, взвизгивал и чирикал. Плотное облако — запах этого существа — тяжестью сдавило мне нос, а потом я услышал первую зажужжавшую муху. Волшебник отвесил мне пощечину и заставил смотреть на мантикору. Он так ухватил меня за загривок, что спорить с ним было трудно.

Существо было густо-багряным, всех оттенков багреца. Сначала я заметил цвет. Потом обратил внимание на зубы и некоторое время не мог переключиться ни на что другое. Оскал и улыбка одновременно. Затем я увидел львиные лапы, мех, грудь, длинные красивые волосы. Хвост, составленный из блестящих сегментов и заканчивающийся гладким, острым жалом — на кончике его застыл зеленый пузырек яда.

— Пиши, — распорядился Уоткин, — самка мантикоры.

Я нашарил перо и вывел эти слова в самом верху листа.

Волшебник сделал шаг; казалось, это заняло несколько минут. Потом еще шаг и еще, пока медленно не обошел вокруг стола, изучая существо со всех сторон. В правой руке Уоткин держал трость с вырезанной на набалдашнике его собственной головой. Трость не касалась пола.