Вероника Рот - Слушать

Антология: «Shards and Ashes» by Melissa Marr and Kelley Armstrong, Mart название: «Hearken» by Veronica Roth, 2013 Переводчик: maybe_from_jupiter

Специально для www.veronicaroth.ucoz.ru

— Черный или красный? Женщина в лабораторном халате держала два маленьких контейнера: в одном было затвердевшее красное вещество, а в другом — черное. Казалось, это вопрос вкуса, а не предопределение будущего Дарьи. Единственный вопрос, имеющий столь большое значение, считала Дарья. Вопрос был не «Черный или красный?» Вопрос

— «Жизнь или смерть?» И до этого момента Дарья ответить на него не могла. Ей было семь, когда ее отец впервые понял, кем она может стать. Ее старшая сестра Кали играла старинную пьесу Шуберта на пианино в гостиной. Дарья сидела на диване с книгой и напевала в такт музыке. Мать дремала в кресле, широко разинув рот. Дарья думала нарисовать ей на лице усы. Проснувшись, она бы и не заметила, ведь алкоголь еще бы действовал. Даже семилетняя Дарья это знала. Из—за ситуации в мире это стало нередким явлением. У родителей половины ее друзей была та же проблема. Отец Дарьи стоял в дверном проеме с кухонным полотенцем в руке и слушал. Он протирал тарелку в соответствии с ритмом мелодии, все время прерывающейся, пока Кали пыталась прочесть ноты. От раздражения Дарья перестала напевать. Музыка должна была быть ровной, а не звучать так, будто Кали дробила ее на кусочки. Кали перевернула страницу и положила руки на клавиши. Дарья оживилась и положила книгу на колени. Мать захрапела. Сестра начала играть, а Дарья встала, подошла к ней и уставилась на ее руки. Музыка звучала неправильно... интервалы были то слишком большими, то слишком маленькими; вместе это было совсем не то, что нужно.

— Это неправильно, — поморщившись, сказала она.

— А вот и нет, — ответила Кали.

— Откуда тебе знать?

— Я это слышу, — сказала она.

— Должно быть вот так. Она протянулась и переместила указательный палец сестры на ноту выше. Затем она переместила мизинец и средний палец.

— Вот так, — сказала Дарья.

— Теперь играй. Кали закатила глаза и начала пьесу. Дарья улыбнулась, когда соприкасавшиеся ноты мелодично зазвенели.

— Ой, — воскликнула Кали. На ее темной коже румянец видел, не был, но сконфуженный вид ее все равно выдал.

— Ты права. Я не правильно прочла. Нужно играть в си миноре. Дарья слабо улыбнулась, вернулась к дивану и взяла свою книгу. Отец продолжал тереть тарелку кругами, даже когда она высохла, и послышался скрип. Через несколько недель он записал Дарью в музыкальную школу. Там определили, что у Дарьи идеальный слух — одно из необходимых условий для того, чтобы стать Слушающей. Кали бросила уроки пианино после того, как Дарья стала играть лучше; это случилось всего через год. Было бесполезно пытаться играть, имея в семье Слушающую

— Поспеши. Сегодня тот самый день! Дарья зевнула над своей кашей. Было еще слишком рано, чтобы проголодаться, но отец предупредил, что нужно хорошо позавтракать, ведь день будет длинным. Ее будут тестировать в Миннесотской Школе для Слушающих, чтобы узнать подходит ли она, и тест может продлиться несколько часов. Для восьмилетней это было очень много. Ее мать притащилась на кухню в старом халате с изорванными от дерганья манжетами. В руках у нее была кофейная чашка, на которую Дарья посмотрела с подозрением. Несколько минут назад мать заходила с ней в спальню. Несколько недель назад Дарья нашла коричневую бутылку под умывальником в родительской ванной комнате. Она понюхала ее — от того, что было внутри, жгло в носу, а запах, казалось, задержался на несколько минут. Бутылка, и кофе, и неотчетливая речь вместе составляли знакомую для девочки картину, хотя раньше она могла найти слов, чтобы описать ее. Глаза матери блуждали по лицу Дарьи.

— Куда вы идете? — спросила она.

— Я веду Дарью на тестирование, — чересчур жизнерадостно сказал отец Дарьи.

— На какое еще тестирование?

— У Дарьи идеальный слух, — отец положил руку на макушку Дарьи и взлохматил ей волосы.

— Однажды она может стать Слушающей. Для матери Дарьи, быть Слушающим означало две вещи: работать на правительство — то есть постоянную работу; и носить дорогостоящий аппарат, имплантат, в своей голове — то есть сиюминутную эвакуацию в случае карантина в стране. Она фыркнула.

— Ты, правда, считаешь, что должен подавать ей такие идеи? — Глаза ее были холодными и осуждающими.

— Почти никто не становится Слушающим. Дарья уставилась в тарелку. Тот пузырек счастья, появившийся в ее груди, когда она проснулась, исчез, будто улетел. Ее отец встал и взял мать за руку.