John Tolkien - Властелин Колец (Перевод В. С. Муравьева, А. А. Кистяковского)

Мне, конечно, стало интересно. Да что там, я прямо шпионить за ним начал. Судите, как знаете, – такой уж я был любопытный в свои восемнадцать лет. Увы, Фродо, надо еще признаться, что я один во всей Хоббитании – кроме тебя, конечно, – видел даже записки Бильбо.

– И записки? – вскричал Фродо. – Да что же это в самом деле! Неужели ничего нельзя сохранить в тайне?

– Почему, можно, но не от всех, – сказал Мерри. – Я, правда, одним глазком только глянул, а уж как ловчил! Записки свои он берег словно зеницу ока.

Любопытно, что с ними сталось, я бы еще и другим глазом поглядел. У тебя они, кстати, не с собой?

– Нет. Записок в Торбе не было. Видно, Бильбо их забрал.

– Да, ну так вот, – продолжал Мерри, – я что знал, то держал про себя до нынешней весны. А когда запахло бедой, мы составили наш заговор, и каждый выложил, что ему известно. Ты ведь молчун вроде Гэндальфа – тот, правда, еще хуже тебя. Не скрою, однако, был у нас и главный слухач-соглядатай, не скрою и, ладно уж, покажу.

– Покажи, где он? – сказал Фродо, затравленно озираясь, словно ждал, что сейчас из буфета вылезет черный соглядатай в черной маске.

– Давай, Сэм, не стесняйся! – позвал Мерри, и Сэм встал, виновато опустив руки, красный до ушей. – Вот кто у нас главный добытчик сведений! И немало, я тебе скажу, он их добыл, пока его не сцапали. А с тех пор как воды в рот набрал – честность ему, видите ли, не позволяет.

– Сэм! – только и мог воскликнуть Фродо. Он даже не знал, смеяться, сердиться или с облегчением вздохнуть: так и так он-то выходил дурак дураком.

– Я, сударь! – испуганно объявил Сэм. – С вашего позволения, сударь! Я ведь потому, что из-за вас, сударь, и Гэндальфу я, право слово, не поперек. Он зря-то ничего не скажет, а ведь он что сказал? Вы ему: один, мол, пойду, а он вам: нет, говорит, возьми с собой тех, на кого надеешься!

– На кого уж теперь надеяться, – проворчал Фродо, и Сэм опустил несчастные глаза.

– Смотря что ты имеешь в виду, – возразил Мерри. – Можешь надеяться, что мы пойдем за тобой в огонь и в воду, что погибнем, если придется, вместе. И тайны твои, будь уверен, сохраним не хуже тебя. А что мы тебя бросим и ты пойдешь один – на это не надейся. Глупый ты, Фродо, – мы же твои друзья! И в путь собрались не сослепу. Мы знаем почти все, что рассказал тебе Гэндальф, знаем про Кольцо. Нам очень страшно, но мы пойдем с тобой, а не возьмешь – все равно пойдем.

– И вы уж простите, сударь, – прибавил Сэм, – только эльфы-то вам что посоветовали? Гаральд сказал же вам: бери, кто с тобой захочет, разве не так?

– Так-то так, – сказал Фродо, глядя на ухмыляющегося Сэма. – Только глазам и ушам своим я верить теперь не буду: вижу, дескать, спит, слышу, мол, храпит. Я тебя ногой-то проверю, от хитрости ты храпишь или взаправду!.. Да и все вы, конечно, хороши! – добавил он, обернувшись к заговорщикам. – Ну, разбойники! – Он невольно фыркнул и развел руками. – Что ж, ладно, сдаюсь. Принимаю совет Гаральда. Не было бы так страшно, я бы, может, и в пляс пустился, замечательные вы мои негодяи. Что уж скрывать: я до смерти боялся этого вечера, а вышла такая радость.

– Сказано – сделано. Атаману Фродо и всей шайке его – ура! – закричали хоббиты и заплясали вокруг Фродо.

А Мерри с Пином пляску оставили и начали песню, сочиненную, конечно, заранее, вроде той, которую пели гномы, отправляясь в путь с Бильбо:

– Неплохо спето! – заметил Фродо. – Но уж ежели так, то дел у нас хватает, и давайте примемся за них под крышей, ведь потом крыши-то не будет.

– Крыша крышей, а песня песней, – сказал Пин. – Так ты что, и правда думаешь в путь до рассвета?

– Пока не решил, – ответил Фродо. – Я боюсь Черных Всадников и боюсь оставаться в доме, про который им известно, что я в нем поселился. Гаральд мне опять же задерживаться не советовал. Я бы только очень хотел повидаться с Гэндальфом. Вот и Гаральд удивился, что Гэндальф обещал, да не пришел. Вопрос один, вопрос другой. Первый: долго ли Всадникам до Зайгорда? Второй: долго ли нам собираться? Путь – сами знаете…