Любовь Романова - Дети пустоты. Пройти по краю

Женя сразу вспомнила тот единственный раз, когда она видела наставника крыланов. В замке Людей ветра. Несколько учеников Тимура Сергеевича сдавали экзамен – заставляли летать по воздуху нагруженные едой подносы. Женька тогда страшно им завидовала. Она тоже хотела такого учителя – доброжелательного и терпеливого, а не взбалмошного, как Тимофей.

– А что говорят во фратриях? Марта, Чухонь, Марат, Владлена? Они уже знают? – Женька с ужасом представила, какой переполох сейчас, должно быть, творится в Башне кошек. И в замке крыланов. И в кочевом лагере депферов. И в городе Норного Братства.

– Да, знают. Они готовятся к войне, – мрачно ответил Морок. – Конклав, который собирали двенадцатого июня, перенесен на завтра. У нас совсем не осталось времени.

Для Дины совещание на вершине виртуальной горы было окончено. Ларс щелчком пальцев выкинул девушку из продуваемой ветром штаб-квартиры пятой расы. Раз – и кошка сидит в глубоком черном кресле перед раскрытым ноутбуком. Два – и экран погас.

Она машинально потрогала запястье, на котором минуту назад защелкнулся браслет. Ничего. Всего лишь иллюзия. Блокиратор она получит позже и при менее эффектных обстоятельствах, а это была всего лишь часть театрального шоу, рассчитанная на юнитов.

Игра. Опять эта чертова Игра!

– Ненавижу! – неожиданно выкрикнула Дина. Она согнулась пополам, точно от боли в желудке. Медленно сползла на пол и прильнула щекой к прохладному, пахнущему деревом и лаком, паркету. С ней творилось странное.

Наверное, так должен чувствовать себя мальчишка, втянутый в чужую проказу. Только что он вместе со всеми куда-то бежал, бил камнями соседские окна, швырял палки в бездомных собак и вдруг остался один. Стоит посреди улицы, слушает вой ушибленного пса и с ужасом думает: «Это сделал я? Да нет же! Никогда!»

Внимание Дины привлек струнный перебор. Она оторвала голову от пола. Прислушалась. Неужели Ларс закончил совещание и взялся за гитару? Сердце Дины сжалось от забытой нежности к белокурому руферу. Нет, звук шел снизу, с разочарованием поняла девушка. Кто-то из соседей оказался поклонником бард-рока.

Летом окна в многоэтажном доме круглые сутки держали распахнутыми настежь, поэтому различить слова не составило труда. Их проговаривал под размеренные удары по струнам хрипловатый мужской голос.

– Падаешь – падай… – повторила Дина вслед за невидимым исполнителем.

Она села, сложив по-турецки ноги, и попыталась навести порядок в своих мыслях. Что изменилось? Почему Игра, казавшаяся вчера таким важным и правильным делом, сегодня вызывает лишь приступ тошноты?

Ответ заставил Дину сгорбиться.

Потому что есть поступки, на которых игры заканчиваются. Ты можешь быть, кем угодно – хоть адмиралом космического флота, хоть императором Вселенной. Ты можешь запросто сжечь город, уничтожить целый народ и взорвать к чертям планету. Между сотней и миллионом человеческих жизней нет особой разницы. Это всего лишь строчки в столбце статистических потерь. Но когда в твоей руке нож, а рядом в судорогах корчится один-единственный человек, сложно воображать себя богом. Тебя выталкивает в реальность. И тут деваться некуда, приходится называть предательство – предательством, жестокость – жестокостью, убийство – убийством. Приходится делать выбор: поставить знак равенства между жизнью и игрой, или стать самой собой.

Ларс знал, что Дина рано или поздно окажется перед этим выбором. Поэтому решил сейчас проверить, сможет ли она дойти до конца.

Убить человека.

Убить Женьку.

Проигрыш между куплетами закончился, и голос внизу продолжил: