Яцек Дукай - Ход генерала

Они спикировали на Башню Хассана, громадный палец черного строения, сейчас указывающий в самый центр Жабьего Поля. Горизонтальные снопы света, бьющие из башни сквозь большие и малые окна, а также другие отверстия, превращали ее в столп какой-то наполовину материальной световой лестницы. Колесница влетела на одну из наивысших ступеней этой лестницы, притормозила и мягко осела на выдвинутой далеко в бездну челюсти террасы.

– Мы на месте, – сообщил джинн. – Мне подождать или можно возвращаться?

– Не жди, – сказал Закраца, копаясь в кармане. – Сколько?

– Два восемьдесят.

Майор еще не успел заплатить, как Генерал уже был у входа в зал для постоя. При этом он в последний раз глянул на небо. Защищаемая сферическим искривлением пространства пехота Завоевательной Птицы как раз отрезала войскам Княжества Спокойствия путь к отступлению.

– Главнокомандующий Армии Ноль, генерал урвитов Объединенной Империи, пожизненный член Совета Короны, пожизненный сенатор Объединенной Империи, почетный член Выборного Совета, королевский советник, двукратный регент, Страж Рода, Первый Урвит, ректор Академии Военных Искусств, кавалер орденов Черного Дракона и Чести, семикратный Кассиц Мечей, Комендант Замка, граф Кардль и Бладыга, Раймунд Каэсил Мария Жарны из Варжхадов!

Генерал вошел и поглядел на привратника. Тот замигал. Генерал не спускал глаз. Привратник пытался улыбнуться, но тут у него задрожала нижняя губа. Генерал стоял и глядел.

– Успокойся, а то у бедняги сердце не выдержит, – буркнул первый министр Бирзинни, проглядывая устилающие стол бумаги.

– Тебя он тоже так объявлял?

– Я не Железный Генерал, мне еще нет восьмисот лет, титулов у меня чуточку поменьше.

– Чуточку.

– Видал? – спросил закопавшийся в придвинутом к окну кресле король, указывая подбородком в небо над Чурной.

– Видел, Ваше Величество, – согласился генерал, подходя к нему. Богумил Варжхад курил сигарету, стряхивая пепел в поставленную на коленах пепельницу в форме раковины. На парапете, возле его левого локтя стояло одно из дистанционных зеркал, отражая образ Зала Советов во дворце Князя Спокойствия в Новой Плисе; голосовой рубин зеркала был выдвинут. В зале этом царил хаос, не меньший, чем на Жабьем Поле.

– Сучья Птица, везет ему как какому-то долбаному гурлану. – Варжхад раздавил сигарету, но тут же вынул из портсигара и закурил следующую. – У ёбаного Щуки фазу перемкнуло, и Птица ударил именно тогда, пол-клепсидры урвиты чертового князька шли без прикрытия, половина из них сдохла от недостатка кислорода. Ни хера не понимаю, ну почему Щука, у которого вместо головы задница, не отступил. Что, блин, золота мешок у них закопан под этим обосранным Жабьим Полем?

Ни для кого не было секретом, что язык, которым в обычных ситуациях пользуется молодой король, значительно отличается от стандартов, обязательных в аристократических кругах, вот только наблюдаемое у него в последнее время усиление концентрации нецензурных выражений указывало на крайне паршивое и постоянно ухудшающееся состояние нервов повелителя.

– Я уже объяснял Вашему Величеству, – отозвался из-за трехмерной проекции поля битвы повернутый спиной к монарху Некс Плюциньский. – Тогда они не успели бы вовремя открыть каналы в новом месте.

– Но ведь и урвиты Птицы тоже не успели бы! – заорал Варжхад. – Так какая разница?

– У Птицы четвертьмиллионная армия, – тихо сказал королю Железный Генерал. – Ему не надо ничего иного, как только исключить из боя урвитов. А княжеских он втопчет в землю одной только массой брошенных в атаку войск.

– Почему у нас и Фердинанда нет четвертьмиллионных армий?

– Потому что это не выгодно, – вздохнул Бирзинни, ставя печать на какой-то документ.

– А Вот долбаной Птице, чтоб его, явно выгодно.

– Птице тоже не выгодно. Вот почему он должен проводить завоевания.

– Вот в этом я не был бы настолько уверен, – буркнул про себя Генерал.

– Ага, и сами, блядь, не знаете, и мне глаза замыливаете! Ладно, а вот объявим мы всеобщую вербовку в армию, пущай сукин сын дивится! У него четверть миллиона, а у меня будет долбаный миллион! А, это ж вам Империя, а не какая-то северная мухосрань! Густав, сколько там было по последней переписи?

– Сто двенадцать миллионов четыреста семь тысяч двести пятьдесят семь совершеннолетних граждан, Ваше Величество, – тут же ответил Густав Ламберо, Секретарь Совета, у которого в голове сидело целых пять демонов.