Роберт Говард - КОНАН. КАРАЮЩИЙ МЕЧ

Тяжелая дверь была слегка приоткрыта… Конан нахмурился. Он ведь помнил, что плотно ее затворил, покидая пещеру… Но об этом он своим нетерпеливым спутникам не сказал. Просто посторонился, давая им заглянуть внутрь.

И они увидели подземный чертог, озаренный голубоватым сиянием, лившимся как бы сквозь дымку. Посередине стоял огромный стол черного дерева, а в резном кресле с высокой спинкой и широкими подлокотниками, не иначе украшавшем в давние времена замок какого-нибудь зингарского барона, сидела легенда морей — Кровавый Траникос. Голова великана поникла на грудь, могучая рука еще держала кубок, и в кубке по-прежнему искрилось вино… Лакированная шляпа, шитый золотом камзол с драгоценными пуговицами, самоцветы в которых переливались и вспыхивали, отражая голубой свет… Ботфорты, парчовая перевязь и меч в золотых ножнах, с рукоятью, усыпанной дорогими камнями.

А кругом стола, уткнувшись подбородками в нагрудные кружева, расположились его одиннадцать приближенных. Голубой огонь, изливавшийся из огромного кристалла на маленькой костяной подставке, странно освещал капитанов и их великана-предводителя. Мертвенные блики высекали морозное пламя в грудах самоцветов невиданной огранки, что кучами лежали на столе перед Траникосом.

Вот оно, сокровище Кеми, баснословные камни Татмекри! .. Камни, чья цена превосходила совокупную цену всех прочих драгоценностей мира!..

Синие отсветы залили неживой бледностью лица Зароно и Строма. Их подручные заглядывали главарям через плечо, туповато разинув рты.

— Идите и возьмите…— пригласил их Конан, отступая в сторонку.

Зароно и Стром алчно бросились через порог, отпихивая друг дружку. Боцман и палач только что не наступали им на пятки. Зароно пинком распахнул дверь во всю ширину… И замер с одной ногой на пороге. Теперь, когда дверь не мешала ему, он увидел тело, распростертое на полу.

Это был человек, замерший в судорожном усилии, с головой, вывернутой назад между плеч. Он стискивал руками собственное горло, на лице застыла гримаса немыслимого страдания, но его еще можно было узнать.

— Гальбро!..— ахнул Зароно.— Мертвый! Какого…

Исполнившись внезапного подозрения, он сунул голову через порог, в голубоватую дымку, наполнявшую подземный чертог… И тотчас раздался его истошный крик:

— В тумане смерть!..

Одновременно с этим криком Конан пустил в ход всю силу и весь свой вес, чтобы могучим толчком отправить четверку супостатов прямо в смертоносный голубоватый туман… Однако у него не получилось. Все четверо как раз отшатнулись назад, и, вместо того чтобы закинуть их внутрь, он лишь снес разбойников с ног. Стром и Зароно упали на колени непосредственно на пороге, боцман споткнулся об их сапоги, палача швырнуло на стену. Не ведая жалости, Конан закинул бы упавших внутрь и преградил бы им выход дверью, дожидаясь, чтобы сделал свое дело туман, но почти сразу пришлось отбиваться от палача. Тот первым обрел равновесие, сообразил, что случилось, и с пеной у рта накинулся на киммерийца.

Первым делом буканьер нанес чудовищный удар своим ятаганом, предполагая срубить Конану голову, но тот успел пригнуться, и громадное лезвие лязгнуло о стену, породив сноп искр. В следующий миг череполицый уже катился по каменному полу пещеры, сраженный абордажной саблей киммерийца.

Весь бой занял доли мгновения, но их хватило боцману, чтобы вскочить и броситься на Конана. У него была в руках такая же сабля, и более слабый человек неминуемо пал бы под ее ударами. Два клинка встретились с лязгом, оглушительно прозвучавшим под сводами узкой пещеры… Капитаны тем временем откатились прочь от порога. Оба — с лилово-синими лицами, полузадохшиеся и не способные даже кричать. Конан удвоил усилия, стремясь зарубить соперников, пока они не оправились от яда, которого наглотались. Скоро он уже гнал боцмана, и тот отступал, заливаясь кровью на каждом шагу. В какой-то момент он отчаянно взревел, призывая своих товарищей, и, прежде чем Конан успел заткнуть ему глотку, двое главарей кое-как поднялись на ноги, задыхаясь, но желая убить, и хриплыми голосами тоже принялись звать своих.

Киммериец отпрыгнул назад и выскочил на площадку. Он чувствовал в себе силы справиться со всеми троими (хотя каждый слыл знаменитым фехтовальщиком), но вот оказаться на пути сдвоенного отряда, который при звуках схватки наверняка устремился наверх, ему не слишком хотелось…

Впрочем, он тут же увидел, что оставшиеся внизу особого проворства и решимости не проявляли. Да, сдавленные вопли, несшиеся из пещеры, привели матросов в замешательство, но никто не решался первым броситься вверх, опасаясь удара в спину. Два враждебных отряда смотрели друг на дружку, сжимая оружие, но перейти к решительным действиям не осмеливались. Когда на площадке над ними возник киммериец, они еще колебались и соображали, как же быть. Пока они праздно держали руки на тетивах с приготовленными стрелами, Конан взбежал по стене с выдолбленными ямками для рук и ног, устроенными рядом с расщелиной, и залег на вершине кряжа, став недосягаемым для нападающих.