Роберт Говард - КОНАН. КАРАЮЩИЙ МЕЧ

— А я думал, ты умер,— медленно проговорил Зароно.— Разбитый корпус твоего корабля видели на рифах три года назад… И о тебе самом не было ни слуху ни духу…

Конан пожал плечами.

— Команда потонула, а я — нет,— сказал он.— Океан маловат оказался, чтобы меня утопить.

Наверху лестницы Тина возбужденно дергала за руку Белизу.

— Госпожа, это Конан! Конан!.. Смотри, смотри!..

И то сказать, Белиза во все глаза разглядывала живую легенду. Кто из плававших по морю не слышал баек о Конане, былом предводителе барахских пиратов и, как говорили, величайшей грозе морей? Множество баллад воспевало его подвиги, исполненные ярости и отваги… Да уж, этот человек был не ровня собравшимся за столом,— поднимай выше. Белиза смотрела на него зачарованно и со страхом и в то же время по-женски гадала про себя — как он к ней отнесется? Что это будет — животное безразличие Строма или неприкрытая похоть Зароно? Как знать?..

Валенсо между тем оправился от потрясения, вызванного появлением чужака прямо посреди его зала. Ему было известно, что Конан — киммериец, то есть вырос на диких пустошах далекого севера, и в том, что касалось силы и ловкости, его нельзя мерить убогими мерками цивилизованного человечества. Ничего удивительного, что он сумел пробраться в крепость незамеченным. А вот о чем следовало задуматься, так это о том, что подобное деяние и другие варвары вполне могут повторить. К примеру, молчаливые темнокожие пикты в боевой раскраске и перьях…

— Что тебе здесь нужно? — вопросил граф.— Откуда ты пришел? С моря?

— Нет, из лесу.— И киммериец мотнул головой в восточную сторону.

Валенсо холодно поинтересовался:

— Ты жил там среди пиктов?

Синие глаза великана сверкнули гневом.

— Даже зингарцу,— сказал он,— следовало бы знать, что между пиктами и киммерийцами не водится дружбы. И не заведется до века! — Конан выругался.— Наша с ними вражда будет постарше этого мира! Скажи ты подобное кому-нибудь из моих соплеменников, тебе башку на месте бы проломили. Но я достаточно терся среди вас, цивилизованных людей, чтобы учитывать ваше невежество и отсутствие простейшего гостеприимства. Хамская натура побуждает вас спрашивать у человека, явившегося из бескрайних диких лесов, что ему здесь нужно… Ладно, прощаю на первый раз.

И он повернулся к двоим флибустьерам, мерившим его недобрыми взглядами.

— Итак,— сказал он,— насколько я понял, у вас тут легкие разногласия из-за некоей карты…

— Не твое дело! — буркнул Стром.

— Да неужто? — зло оскалился Конан и вытащил из кармана смятый клочок. Квадратик пергамента, разрисованный темно-красными линиями.

Стром вздрогнул и побледнел.

— Моя карта!..— выкрикнул он,— Где ты ее взял?

— Отобрал у твоего подручного, Галака. Это я его убил,— ответил Конан вызывающе весело.

— Ах ты тварь!..— зарычал Стром, но относилось это не к Конану, а к Зароно.— У тебя ее не было! Ты лгал…

— Я ни разу не говорил, что она у меня,— парировал Зароно.— Ты сам себе это внушил. Стром, хватит глупить! Конан здесь один! Будь у него при себе отряд, он бы уже глотки всем нам перерезал. Давай отберем у него карту…

Конан расхохотался.

— Ишь, разбежались. Ну, подите возьмите…

Двое главарей прыгнули к нему, неистово ругаясь. Проворно отступив, Конан смял пергамент и швырнул его в тлеющие угли очага. Стром взревел и сунулся было за картой, но мощнейший удар в ухо распластал его на полу и едва не лишил сознания. Зароно выхватил было меч, но еще прежде, чем он сделал выпад, абордажная сабля Конана вышибла клинок у него из руки.

Пошатнувшись, Зароно навалился на стол, в глазах у него была вся ярость ада. Стром кое-как поднялся, взгляд у него был мутный, расплющенное ухо кровоточило. Конан стоял у стола, кончик его сабли чуть касался груди графа Валенсо.

— Не вздумай воинов звать, граф,— тихо проговорил киммериец.— Ни звука, понял? Это и тебя касается, морда! — Так он поименовал Гальбро, не выказывавшего никакого намерения противостоять его гневу,— Короче, карта сгорела, и глупо было бы лить из-за нее кровь. Ну-ка, все быстро сели за стол!

Стром помедлил, наметил было движение к рукояти меча… Однако потом передернул плечами и мрачно опустился на стул. Остальные тоже не заставили дважды себя приглашать.

Конан остался стоять, возвышаясь над собеседниками, смотревшими на него с черной ненавистью во взглядах.

— Вы тут, помнится, торговались,— сказал он,— Ну, так и я с той же целью пришел.