Ольга Михайлова - Замок искушений

Но как, однако, тесен мир!

Когда на башне пробило четверть десятого, Сюзанн навестила Этьенна. В роскошном шёлковом халате, сшитом не для удобства хозяина, но для того, чтобы остальным было проще постичь, какие услады может принести богатство, он, развалившись в кресле, что-то читал, но увидев сестрицу, отложил книгу. Нежным жестом она взъерошила его густые шелковистые волосы.

— Ну, малыш, каковы твои планы на эти дни? Лоретт и вправду влюблена в тебя до смешного.

Этьенн забросил ноги на стоящий рядом столик и откинулся в кресле, закинув руки за голову. Сейчас, в свечном пламени от кенкета он был очень красив. Магии его непонятного обаяния многие завидовали, тем более, что не красота юноши, не располагающее поведение и мягкость жестов и слов, и не умение слушать создали ему славу покорителя сердец. Мало ли красивых юношей в Париже! Красота ничего не объясняла. Но раз взглянув на него, женщине было уже невозможно отвести глаза в сторону. Впрочем, мистика потому и мистична, что необъяснима.

Сестру он выслушал лениво и задумчиво.

— Ты это мне говорила.

Сюзанн разлеглась в соседнем кресле.

— А сам ты, хочешь сказать, Тьенну, ничего не заметил? Она же глаз с тебя не сводила!

— Я заметил. Ты ненавидишь её?

Вопрос вызвал странную оторопь у Сюзанн, она с недоумением посмотрела на Этьенна, потом весело расхохоталась. Она поняла братца. Десятки девиц обожглись об Этьенна, как бабочки о свечное пламя, и пали с опалёнными крыльями. Конечно, если Сюзанн имела бы зуб на подругу, проще простого было расправиться с ней, просто познакомив с братцем. Но это не соответствовало действительности.

— Нет. Я пригласила её с сестрами, заметив, что она влюблена в тебя. Мне показалось, что это тебя позабавит. Только и всего. Мне безразлично, жива она или мертва, совращена или невинна. Можешь за все время вообще ни единым словом с ней не перемолвиться. Это будет даже забавно, мой дорогой. Можешь ей назло развлечься с крошкой Габриэль. Она ведь тоже очень мила и тоже, как я погляжу, глаз с тебя не спускает. Малютка очень шустренькая, не правда ли?

— Правда.

— Или тебе приглянулась эта брюнеточка Элоди? Странное лицо, да? Она не чахоточная? В ней и вправду, что-то монашеское, не так ли?

— Так. — Глаза Этьенна были мечтательны и отрешенны, — Ну, а ты-то что будешь делать, моя дорогая? Кто станет жертвой роковых страстей? Бедный рыцарь Арман? Расфранченный циник Дювернуа? Остроумный кривляка Файоль?

Сюзанн развела руками и пожала плечами, давая понять, что ей неведомо, как стасуется колода и куда лягут карты.

— Интересно, каково это, быть женщиной? Чувствовать власть над мужчиной… — Он задумчиво глядел на пламя свечи, — Знать, что призыв плоти, исходящий от тебя, туманит голову, малейшее движение мраморного тела вызывает страсть, и достаточно взгляда, чтобы пробудить вожделение…

Сюзанн с улыбкой посмотрела на Этьенна.

— Ты сегодня романтичен, Фанфан. Так какая же из красоток навеяла тебе эти мысли?

Он пожал плечами. Потом неожиданно после недолгого молчания заговорил, серьёзно и как-то испуганно. Или ей показалось?

— Знаешь, Сюзи, мне уже трижды снился странный сон. Как будто я вижу женщину — холодную как мрамор, но облик её неявен — он словно тает. Темноволоса ли, блондинка? Не знаю. Она похожа на статую, её глаза — из камня. Не помню имени, но… В нём что-то болезненное… Я помнил его. Но забыл.

Внимательный взгляд Сюзанн тоже стал серьёзным. Если она в этой жизни кого-то любила — то только Этьенна. Она всегда радовалась, что у неё есть такой близкий друг и конфидент. Родство усиливало доверие, позволяло ничего не скрывать друг от друга, и эти отношения — равные и доверительные — она ценила. Ей нравилось, что брат советуется с ней по поводу вещей весьма скользких, всегда была готова помочь и с удовольствием видела, что и он дорожит её дружбой и всегдашним пониманием.

Но в последнее время она то и дело подмечала в нём вялую отрешённость от столь занимавших его прежде affaire de coeur, любовных интрижек, безразличие и непонятную холодность. Сюзанн была умна и видела, что не она тому причиной. Что-то угнетало Этьенна. Иногда он снова становился собой, был обаятелен и неотразим, но всё чаще казался чем-то подавленным. Она не хотела ничего выпытывать, полагая, если он всё же найдет нужным поделиться с кем-то — это будет она. Малышку Лоретт с сестрицами она пригласила, чтобы просто развлечь, встряхнуть брата. Сейчас слова Тьенну озадачили её. В них было что-то такое, чего она не то чтобы не понимала, но что-то, чего ей не хотелось понимать.