Юлия Остапенко - Зачем нам враги

Впрочем, может, дело в том, что она знала: опасаться здесь надо не змеи.

— Так, ладно, — сказал Глориндель. — Как ты заманила сюда Натана?

— Его я не заманивала! — пылко ответила Рослин, и Эллен ей отчего-то поверила. — Мы случайно встретились и...

— И что? — встряхнув ее, повторил Глориндель.

— И я поняла, что он — твой, как и Эллен — моя! Я для тебя его вела! — уже почти срываясь на рыдания, прокричала она.

Глориндель поднял голову, перевел на Натана немигающий взгляд.

— Слыхал, друг мой? Оказывается, мне тебя подарили.

— Отпустите ее, — глухо потребовал Натан. Глориндель, не отреагировав, снова посмотрел Рослин в лицо. Взгляд у него был почти влюбленный.

— Ну какова же мерзавка, а? — с восхищением сказал он и рывком притянул ее ближе, так что она уперлась руками в его грудь. — А теперь говори, кто все это устроил. Кто выманил эльфов, кто выманил меня и куда ты всех нас ведешь... дрянь?

Последнее слово прозвучало с нежностью; хотя нет, не нежность, это была даже не нежность — любовь, неистовая, яростная, и Эллен подумала: «Все верно, вы только такой ее и смогли бы полюбить, милорд... Да спасут вас всеблагие небеса».

— Я... не знаю, — прошептала Рослин и ткнулась лицом ему в грудь. Глориндель положил ладонь ей на затылок. Поднял голову.

— Ну, что повскакивали, — проворчал он. — Садитесь. Натан, да спрячь ты уже свой меч. Кого, интересно, ты тут шинковать собрался?

— Так нельзя, — сказала Эллен. — Милорд, вы же...

— Ну что еще?

Она сглотнула; никогда еще слова не давались ей с таким трудом.

— Вы же сами все поняли... да? Она привела сюда всех нас, и мы даже не задумывались, зачем идем... на самом деле...

— Так задумайся теперь, Эллен. Раз уж тебе так невмоготу. Ну, вообрази, что ты в самом деле видела там Рассела, а не то, что хотела видеть. И что? Что бы ты сделала? Что бы ему сказала?

— Я... — Она хотела ответить и с ужасом поняла, что не может, но не потому, что отнялся язык — если бы! — просто ей нечего было сказать.

Чудовищная тщетность происходящего внезапно навалилась на нее невыносимой тяжестью. Эллен пошатнулась, упала на колени, медленно осела на землю, цепляясь за траву слабеющими руками. Ей казалось, будто кто-то стягивает завесу с ее разума — медленно, грубыми рывками, и это было так же больно, как если бы с нее сдирали кожу.

— Убейте... меня... — выдавила она. Эльф фыркнул, снова провел рукой по волосам прижимающейся к нему Рослин.

— А ну прекрати истерику, — велел он.

— Убейте, — одними губами проговорила Эллен. — Вы должны. Он... так сказал... Глэйв... он же сказал... Что если мы обе дойдем до Тарнаса, мне не жить. Так что же вы теперь...

Она ощутила на своих плечах твердые руки Натана и устало подумала, что вот бы сейчас схватить нож, броситься на Глоринделя, вонзить лезвие ему в глаз... в насмешливо сощуренный васильковый глаз — не только ему вовек лишать других зрения. Броситься — и, конечно, тут же рухнуть, сраженной мечом Натана, который хорошо умеет служить и ничего, кроме этого...

А я, подумала Эллен, я, я даже этого не умею. Я ничего не умею, только...

Только вот эта девочка, которая убила моего ребенка, которая так ловко и страшно меня обманывала, которая заставляла меня думать, что я хочу смерти Рассела, — эта девочка сейчас дрожит в руках единственного, кого любит, и... И почему я не подумала о том, чтобы вонзить нож в ее глаз, коль скоро уж мне надо убить, чтобы быть убитой?! Почему не о ней я подумала, а о Глоринделе, — ведь она мой враг, а он был мне другом... Почему же я подумала о нем — не о ней?

Почему я пыталась убить его, мечтая — думая, что мечтаю, — убить Рассела?

Леди Рослин, моя маленькая госпожа, почему вы выбрали меня и вели меня за собой, почему плевали в меня и плакали в моих руках, вы... вы хотели, чтобы я вас убила?!

— Вы хотели, чтобы я вас убила!

Только когда Рослин вскинула голову и развернула к ней изумленное лицо, Эллен поняла, что выкрикнула это вслух. Задохнувшись от потрясения, повела плечами, будто пытаясь стряхнуть с себя руки Натана, но с места не двинулась — только все смотрела и смотрела в это маленькое, такое детское и такое недетское лицо, в каждой клетке которого трепетало недоверие и... надежда?

— Вы для этого взяли меня с собой, — пораженно прошептала Эллен. — Что-то вас вело, а вы не могли противиться, хотя чувствовали, что вами повелевает зло, и надеялись, что я убью вас... когда узнаю, что вы сделали со мной и моим ребенком. А я захотела убить вместо вас того, кто уже и так мертв. И спутала все ваши планы, верно? Вы ведь не думали, что я всерьез поверю в сказку о живых мертвецах? Или... думали... миледи?