Андрей Посняков - Сын ярла

— Ты спишь, уважаемый господин? — тихо поинтересовался из темноты голос. Не дожидаясь ответа, откинулось покрывало, и на ложе Хельги скользнула юркая тень. На ощупь — а темно было, хоть глаз коли, — сын ярла определил, что это женщина. Неужто младшая жена Рекина? Да, пожалуй, нет. Для почетных гостей у каждого уважающего себя хозяина, а уж тем более ярла, специальная наложница есть, красивая и молодая, а то и не одна. Ночная гостья между тем подвинулась ближе, так, что сквозь тонкую ткань платья прощупывалась высокая грудь. Сквозь тонкую ткань… Хельги почувствовал тогда, как нежные девичьи руки погладили его по спине, и сразу же ощутил на губах жаркий поцелуй. А затем наложница Рекина быстро скинула рубаху. Обнаженное тело ее прижалось к Хельги, горячее, нежное, зовущее. Горя от нетерпения — ведь не железный же, — сын Сигурда ярла провел руками по девичьим бедрам, крепко сжал талию, почувствовал, как крепнет, наливаясь соком, грудь, тяжелеют соски и становится громким дыхание…

Хельги уснул уже под утро, чувствуя, как руки красавицы — хотя кто ее знает, что там за красавица, темно ведь, не видно! — ласково гладят его длинные, разметавшиеся по ложу волосы. Уже засыпая, услышал, как раздаются рядом — с ложа, где спали Харальд и Ингви, — томные страстные звуки. Видно, и к ним прилетели желанные ночные гостьи…

— Хорошеньких наложниц подсунул нам Рекин, — уже на обратном пути, как проехали лес, засмеялся Харальд. — Всю-то ноченьку спать не дали!

— А ты еще и недоволен? — рассмеялся Хельги. — Видно, не угодил тебе хозяин. Может, ты предпочитаешь мальчиков?

Ингви громко захохотал и поклялся, что никогда больше не будет спать с Бочонком на одной лавке.

— А девки ничего были, — подытожил он. — Страстные. И совсем не обязательно, что рабыни. Может, и хозяйские жены. Говорят, что Рекин наполовину финн, ну, саам, как они себя называют. А у них это принято — сам от стариков слыхал, — своих жен отдать гостю…

Все эти видения вихрем пронеслись в голове Хельги. Сельма сидела в лодке, повернувшись к нему спиной, и белое плечо ее вызывало у юноши такое жгучее желание, что… Вот, казалось бы, просто: протянул руку и медленно спустил платье дальше, вместе с сарафаном — он все равно без фибулы. Хельги воочию представил, как обнажается спина девушки, как та оборачивается, улыбаясь, как… Он уже готов был услышать в голове гул… Но…

— А ведь он обманул тебя, этот ваш Ирландец, — закалывая сарафан фибулой, обернулась Сельма.

— Как обманул? — потряс головой Хельги.

— Да так. — Сельма усмехнулась. — Сказал, что с устья плывет, а ведь если б так было, никак он бы с нами не встретился, ведь оттуда течение по южному берегу.

— И правда, — согласно кивнул юноша. — Значит, не с устья возвращался Ирландец, а с одного из островов, с Рауна, да, именно оттуда, как раз такой путь и получится. Но что он там делал? И зачем врал? Какой ему в этом смысл?

— Значит, не очень-то хотел, чтоб знали люди, что он ходил на Раун. Может, что-то там прятал? А давай-ка посмотрим! — Сельма азартно хлопнула в ладоши. — Нам ведь все равно почти по пути.

Оправдывая свое название, остров Раун — «левый клык» устья фьорда — встретил их всплесками волн. Волны бились повсюду: огромные — со стороны моря, чуть поменьше — с залива. Словно рассерженные коты, выгибая спины, они с шумом разбивались о скалы мириадами пенных брызг, и, казалось, не было никакой возможности пристать к острову даже совсем небольшому судну. Однако Хельги был достаточно умелым кормщиком и знал нужный путь: ворвавшись в самую гущу бьющихся о черные камни волн, дождался, когда сравняются друг с другом вершины двух скал, и в этот момент направил судно вправо, в узкий проход между камнями. В этот момент суденышко подбросило на волне, и Сельма крепко ухватилась за Хельги. Тот ободряюще улыбнулся. Ловко проскочив меж острыми краями камней, лодка очутилась в тихой небольшой заводи, с трех сторон окруженной черными отвесными скалами. Меж скалами светлела расщелина, поросшая густым колючим кустарником, — именно туда Хельги и направил лодку. Схватив веревку, соскочил первым, привязал лодку за камень, помог выбраться Сельме.

Еле заметная тропка — по всему было видно, что пользовались ею крайне редко, — тянулась между кустами по дну расщелины, постепенно расширяющейся кверху. Как молодые люди ухитрились не разорвать в клочья одежду, пробираясь меж колючими ветками, известно одним богам. Место было дикое — черные, теснящиеся вокруг скалы, густой темный кустарник, шум прибоя и жалобные крики чаек над головой, а высоко в небе — парящий орел-стервятник.