Фёдор Леонов - Тринадцатое небо

***

Алина вошла в квартиру, разделась и направилась в ванную.

Приняв душ, накинула пестрый махровый халатик, прошла в комнату, открыла дверцу шкафа, нашла хранящееся в глубине полки еще с интернатовских времен желтое сари из искусственного шелка, приложила его к телу и вдруг поймала себя на мысли, что отныне хочет обсуждать дела только с Мукешем. Он знает все, может все объяснить и поступать грамотно. Невольно девушка подумала о том, что сделал бы папа, если бы на него напали? Ответ напросился сам: драться он бы не стал точно. Скорее, попытался бы увещевать нападающих. Слишком интеллигентный. Увы. Теперь ей казалось, что это качество воспитания не всегда уместно.

"Что со мной? Я меняю взгляды на жизнь"? Алина небрежно кинула сари на стул. Сари соскользнуло и упало на пол. Она подняла его, собралась снова кинуть обратно, но заметила на стуле том Махабхараты "Стрипарва", взяла его в руки и села на кровать. "Зачем Мукеш попросил меня прочесть Стрипарву? - Алина задумалась, автоматически перелистывая страницы, - я должна разделять его взгляды на жизнь? Но смогу ли?..

Её следующий день прошел в предполетной суете и сборах... Уже в аэропорту Алина поняла, что реально соскучилась по своему другу, хотя виделись они совсем недавно, и ждала следующей встречи уже в его родной стихии с большим волнением. Папа, как и положено уставшему от сверхмерной работы мужчине, проспал весь восьмичасовой полет. Она не стала тревожить его. Пусть отдохнет ...

4

ЗДРАВСТВУЙ, ДЕДУШКА

...В четыре тридцать утра Мукеш, с рюкзаком на плече, неспешно вышел из обшарпанного аэропорта, названного "светлым" именем Индиры Ганди и сел в такси. Услужливый водитель открыл заднюю дверь, и старый маленький черный "Амбассадор" с кремовым верхом повез его сначала по скоростному шоссе, затем, из-за ремонта, свернул на другую дорогу, проходящую через часть суетливого многоголосого старого Дели. Аспирант наблюдал из окна за нескончаемой пестрой толпой суетящегося народа. Сквозь неё иногда открывался просвет, в котором проскакивали грязные стекла витрин. За ними то и дело попадались с успехом продаваемые в магазинах и так обожаемые выходцами из касты неприкасаемых попрошаек инвалидные коляски. "Что делать, мадига отрабатывают карму", - каждый раз напоминал Мукешу отец, глядя, как те, искусно управляя примитивными средствами передвижения, невозмутимо выпрашивали подаяние у туристов, тыкая в них немытыми культями, замотанными грязными тряпками, изображая прокаженных. Ведь другими, более престижными ремеслами им уже лет восемьсот, не меньше, заниматься запрещено. Они несут многовековое наказание за растраченное в далеком мифическом необозримом прошлом богатство и свободу.

От такого неожиданно "приятного" прикосновения туристы испуганно ойкали, доставали влажные гигиенические салфетки или спиртовой гель и поспешно вытирали места, до которых успели дотронуться неприкасаемые. Но изуродованным по велению общины калекам, которым специально отрубали кисть руки, или стопу ноги, подобное отношение только на руку. Заметив испуг приезжих, к одному "профессионалу" незаметно прибавлялось еще несколько. Они блокировали колясками людей, не выпуская их за пределы круга, пока те не дадут денег. Выбранная тактика срабатывала безотказно. Туристы нехотя лезли в карманы и давали им мелкие доллары, тут же исчезающие в складках набедренных повязок. Если неприкасаемые замечали в карманах купюры большего достоинства - в дополнение широко открывали рты, выставив напоказ гнилые зубы, и тыкали в них пальцами, без конца приговаривая: want to eat... to eat... Те, у кого сдавали нервы, лишались, по меньшей мере, ста долларов, будучи уверенными, что их окружили настоящие прокаженные. А те, у кого нервы покрепче, громко звали полицию. Только в последнем случае преследователи исчезали, выискивая в яркой цветастой толчее новых жертв...

...Такси свернуло за угол на более узкую улочку. Пахнуло пряностями, продаваемыми торговцами с лотков. Мукеш с удовольствием втянул в себя специфический запах, но в следующую секунду сморщился. Из общественного открытого писсуара, расположенного рядом, повеяло застоявшейся мочой. " Ты в Дели" - напомнил сам себе аспирант и задумался: не испугается ли Алина старого города? Обычно первое знакомство с беднейшими районами вызывает у цивилизованных европейцев шок.

Водитель резко дал по тормозам и выглянул в окно. Мукеш выглянул тоже. Все понятно. На перекрестке очередной затор. Старый армейский джип чуть не врезался в священную корову, которая встала у кучи гниющего мусора и, выставив на дорогу тощий зад, лакомилась разрезанной на длинные узкие полоски бумагой, выброшенной из банка. С другой стороны перекрестка столкновения с джипом лишь чудом удалось избежать велорикше с пассажиром. Следом за велорикшей затормозил скутер, за ним микроавтобус. В центре пересечения трех дорог моментально образовался затор. Только минут через семь, благодаря активной жестикуляции водителей, беспрерывно давящих на клаксоны, и местным колоритным выражениям, машинам удалось разъехаться. За все это время полицейский так и не появился. Зачем ему появляться в старом городе, населенном нигилистами? Здесь обитают выходцы из каст ремесленников и торговцев. Они давно привыкли жить в таких условиях. Даже цивилизованные англичане не смогли заставить население поддерживать порядок на улицах. Информация о том, что жить в грязи не зазорно, прочно засела в головах людей. Главное для них - освобождение души и стремление к чистоте кармы. Закон о причинно-следственных связях, тянущихся от предыдущего существования, содержит принцип: что посеял в прошлой жизни, то и пожинаешь сейчас. И потомкам хватит. А грязь-явление второстепенное, ничего для них не значащее. Так что, и светофоры на перекрестах им тоже не нужны, а централизованная власть тем более. Любые её попытки "окультурить" нацию терпят поражение. Видимо, такое положение неискоренимо, учитывая сложную индуистскую философию...