Валерий Моисеев - Каменный улей

Вовик отдав должное выпивке решил, что забористое пойло представляет собой нечто среднее между виски и коньяком. Причем самого низкого пошиба. Но как бы, то, ни было, настроение у него резко улучшилось и весь мир, теперь воспринимался сквозь радужную пелену, в которой преобладали теплые розовые оттенки.

Несмотря на то, что Вовик фактически был переполнен похлебкой, казалась, что еще немного, и она польется у него из ушей, он жадно накинулся на второе. Тушеная свинина с картошкой была настолько восхитительна, что Вовик замахнув один за другим два стаканчика местного вискаря, умял свою порцию до последнего кусочка. За это он был награжден благосклонными взглядами хозяев, которые, в отличие от гостя, казалось совершенно не хмелели от выпитого. Возможно, все дело было в том, что они выросли на этом самогоне, который впитали с молоком матери. А быть может, дело было в их огромных размерах. Для того чтобы свалить с ног Типа или Топа понадобился бы небольшой бочонок этого пойла, и никак не меньше.

В отличие от них, Вовик совсем захмелел и уже с трудом соображал, что происходит вокруг него. Между тем Крошка подсела к нему и принялась угощать и всячески обхаживать его. Если поначалу Вовик бросал настороженные взгляды в сторону ее отца и братьев, то потом осмелел настолько что позволил себе приобнять девушку за ее необъятную талию.

Поняв, что его ухаживания за Крошкой, воспринимаются со стороны мужской половины семейства достаточно благосклонно, Вовик поначалу совершенно обнаглел, а потом и вовсе распоясался. Он сладострастно покрывал грудь девушки, бурно вздымавшуюся из низкого выреза корсажа, словно дрожжевое тесто из квашни, слюнявыми поцелуями.

Помотав головой для того, чтобы хоть чуть-чуть сфокусировать разъезжающиеся в стороны глаза, Вовик обвел комнату туманным взором. Словно младенчик, который еще плохо держит головку, он пару раз клюнул носом, и чуть было, не расквасил его о стол. Остатками уплывающего сознания он обнаружил, что в комнате кроме него и Крошки, оказывается, никого нет. Видимо Хорик с сыновьями уже давно вышли из комнаты.

Вдохновленный этим открытием, Вовик полез под юбку Крошке. Но юбка оказалась не одна, оказалось, что их было несколько и незадачливый любовник сразу же запутался в них. Девушка, справедливо опасаясь, что Вовик израсходует весь свой пыл и страсть на неравную битву с ее нижним бельем, решительно поднялась со скамьи.

– Пойдем ко мне любимый! – промурлыкала она в самое ухо Вовику, щекоча его своими нежными усиками. – Только тихо, чтобы папа с братьями не услыхали!

Вовик пьяно икнув, косо поднялся из-за стола и шагнул на середину комнаты. Его тут же повело в сторону, потом резко шатнуло назад. И если бы не Крошка, с бдительностью заботливой матери подхватившая его, он бы рухнул и впечатался затылком прямо в пол.

– Ты не знаешь, и чего это я так нажрался? – поинтересовался он у нее. – Ну и убойное пойло у твоего папаши!

Вместо ответа, девушка, молча, перекинула бессильную руку Вовика себе через шею и, приняв его на плечо, потащила к себе в комнату, словно паук муху.

Вовик не помнил, как очутился в спальне девушки. Он чувствовал, как его раздевают, и в принципе был не против этого. Когда же его расфокусированное зрение собралось на необъятном белом теле Крошки с огромными колышущимися грудями его естество приняло боевую стойку. Только сейчас до него дошло, что он находится в обществе совершенно голой девушки, которая, вдобавок ко всему, совсем не прочь заняться с ним любовью. То, что девица в несколько раз превышала его в размерах, как-то слабо волновало его. Это был именно тот классический случай, который описывается известной математической формулой – красота женщины прямо пропорциональна количеству выпитого алкоголя.

И Вовик полез на Крошку, словно альпинист-самоубийца на Эверест. Он несколько раз срывался с нее, но упрямо взбирался вновь и вновь. И не успокоился до тех пор, пока с торжествующим ревом не разрядил весь свой боезапас. После этого он обессилено сполз с девушки на кровать и тут же заснул. Хотя точнее будет сказать, отключился или вернее вырубился.

Пробуждение Вовика было кошмарным. Он сдавленно замычал и с трудом поднял опухшие веки. Первое что он увидел – это огромную женскую голову, лежащую на соседней подушке рядом с ним. Голова размером с хороший чурбак для колки дров, оглушительно храпела. Большие розовые щеки надувались, словно у купидонов Рубенса, затем опадали.