Олег Кулаков - Найденыш

— Это уже не нужно, — ответила она. — Ступай.

Недолог путь к выходу из палатки, а шел я его вечность. В лагере гусляров ожидал меня Зимородок. Наставничек… Баюница знала, что говорила: кому ж как не ему наставлять-то меня в учении магическом. Ведал ли он, что со мною сотворит она, когда предложил мне отнести Изделие наперекор Светлому Кругу. Если ведал… А-а, нечего на зеркало пенять, коли рожа крива… Скажи мне тогда, что Баюница с меня хворь снимет, но о трех глазах буду, — я бы все равно пошел. И не пошел бы. Побежал. Это Зимородок для меня старался: дверь магическую творил, а сам бы я — руки в ноги — несся бы галопом, роняя пену. А сейчас…

Я откинул полог и вышел наружу. Перед палаткой толпились гусляры. Я поискал глазами Зимородка, но мага нигде не было. Ко мне подскочил гусляр в синем кафтане, подпоясанном красным кушаком — тот самый, что начал петь, как увидал ларец с Изделием. Он церемонно поклонился мне в пояс, и не только он: вся гуслярская толпа обступила меня, окружила кольцом, кланяясь. Я напрасно пытался выглядеть Зимородка.

— Гость дорогой, — проревел Синий кафтан мне в ухо. — Ныне праздник у нас! А не будь тебя — не было бы и праздника! Окажи честь, гостюшка, будь на пиру. Просим!

Я не хотел пира, мне ничего не было нужно, но гусляры даже ответа моего не ждали, подхватили меня под руки и почти что понесли, завернули за большую палатку, и я уже видел столы накрытые. Но не довели они меня до пиршественных столов.

Сильный холод пробил меня, словно порыв морозного ветра ударил по коже, — все исчезло в один миг: толпа Баюновых Внуков, разноцветный палаточный городок и столы, заваленные снедью, которые маячили вереди. Я не удержался на ногах и упал на четвереньки. Под ладонями была трава, а вокруг ночная темень и небо, усыпанное звездами, а за спиной в отдалении вроде бы как кричали. Стоя окарачь, я оглянулся и понял все: удрал я из лагеря гусляров, удрал с нежеланного пира. Лагерь Баюновых Внуков был позади меня. Далеко. С треть версты, наверное. Я опрокинулся на траву, лег на спину, глядя в звездное небо. Вот так… Я от дедушки ушел, я от бабушки ушел. Теперь можно и во дворец не возвращаться, а идти куда глаза глядят: нож при мне, одежда какая никакая есть. Не пропаду. Наймусь на судно матросом, доберусь до Рапа, а там уж… Только вот напрасно я так размечтался — деваться мне некуда: клейменый я, и ничего с этим не поделать. Пять годков мне отмеряно — и все. Превращусь в чудо-юдо или подохну. Не хочу. Не хочу я превращаться. Мало что ли надо мной судьба изгалялась: кто есть я — не знаю, с кем был — тех потерял… Теперь потеряю все — даже самую свою суть человеческую. Смерть — и то краше. Руки на себя наложить, что ли?

Я рывком сел. Вот оно! Сказала же Баюница, что жизнь и смерть мои в моих же руках… И положу всему конец! Хватит с меня! Я поддернул рукав и вытащил нож из ножен. Лезвие ножа пустило тусклый синеватый блик. Я повернул нож острием к себе. Сердце мое билось гулко и ровно. Острие ножа кольнуло сквозь ткань рубахи кожу напротив сердца. Мне оставалось сделать только одно движение. Я вздохнул и закрыл глаза.

Нож с силой вырвался у меня из руки и, кувыркаясь, полетел в сторону. Он словно сам из ладони выпрыгнул. А в следующий миг меня обхватили сзади, прижимая мои руки к телу. Кто это был, гадать не было нужды. Зимородок.

— Пусти, — завизжал я, пытаясь вырваться.

Он не отвечал, только крепче прижимал меня к себе. Я рвался изо всех сил, но хватка у мага была крепкой. И не только в мышцах была у него сила: сковал он меня по всем статьям — и как мужик, и как маг. Я понял, что мне с ним не сладить и затих. Маг не отпустил меня и развернул лицом к себе.

— Ты, что это удумал, братец? — тихо спросил он и вдруг протянул руку, взъерошил мои волосы. — Дурачок маленький…

Я опешил и раскрыл было рот, чтобы послать его куда подальше. Но подбородок мой затрясся, и вместо крепкой ругани изо рта вылетело какое-то мычание. Я понял, что я реву. Я повалился лицом в траву и заколотил по ней кулаками. А Зимородок молча сидел рядом и гладил меня по спине.

— Не будешь ты чудовищем. Взбредет же такое в голову! — сказал Зимородок. — Магом ты будешь. Новым магом, каких доселе не бывало еще. Пойми, Баюны — не люди; речь человеческую они знают, а говорить по-людски не могут. Баюну-то и невдомек было с чего тебя крутит — он ведь тебе честь великую оказывал.

— А кого же ты тогда увидал во дворце? — спросил я. — Кого испугался?