Олег Кулаков - Найденыш

Зимородок тронул меня за плечо и спросил:

— Ты, почему не ешь?

— Не хочется, — буркнул я.

Мне и вправду кусок в горло не лез, особенно после того, как фризруга увидал. Надо мной невнятно хмыкнул с набитым ртом Светлогор, а капитан галеры велел рабу:

— Принеси мальчику фруктов.

Тарелка с мясом исчезла, вместо нее на стол передо мной поставили большую миску полную яблок, груш, изюма и тех продолговатых стручков, похожих на горох, но в отличие от гороха красных, которыми маги меня изо дня в день пичкают. Лечебные они, говорят. А мне эти стручки уже по ночам сниться начали. Я взял яблоко и принялся его грызть — лишь бы только от меня отстали.

— Отвара выпей, — пробасил Светлогор над моим ухом.

Голосина у него, как из бочки. Он пододвинул к миске стакан полный отвара. Чего-чего, а отварчика хлебнуть я всегда не прочь. Это не стручки. Нравился мне отвар. Я сгрыз яблоко целиком, с косточками, один черенок оставил и запил яблоко отваром. Сижу с черенком, в пальцах его кручу и размышляю, как бы мне отсюда слинять.

— Положи черенок от яблока в плошку, — вдруг негромко произнес Зимородок. Я поднял взгляд и увидел смуглые пальцы раба, державшие передо мной плошку, в которой лежали всякие огрызки: хрящи, кости, ободранная кисть винограда с оставшимися на ней двумя сморщенными ягодами. Я сжал черенок в ладони и пробурчал:

— Не надо. Я его с собой возьму. — И добавил. — Да и сыт я уже. Пойду.

И, не давая себя остановить, встал из-за стола и перешагнул через скамью с сидевшими магами. Капитан галеры опять начал играть в ладушки. В каюте появился второй раб.

— Отведи мальчика в его каюту, — велел капитан.

— Не надо, — отказался я. — Сам дойду.

И пошел к дверям каюты.

— Даль, подожди меня у себя в каюте, — сказал Зимородок мне вослед.

— Лады, — буркнул я через плечо и поспешил закрыть за собой дверную створку.

Я сидел в креслице у окна и крутил между пальцев нож, повторяя приемы, которым меня обучил Улих. Это был другой нож — прежний нож мой пропал, а этот мне передал Зимородок, сказав, что нож — подарок ватаги на прощание. Не знаю как ватаги, но Улих мне последний привет передал — это был его нож. Старый, проверенный. Годный и для метания и для того, чтоб им кружева выписывать перед носом противника. Их вообще-то пара должна быть ножей, но Три Ножа отдал мне один. Второй у него остался. Ножу я обрадовался страшно: коли Улих мне такой подарок сделал, то, значит, — авось встретимся, — стороной меня обходить не будет…

Я перекинул нож из правой ладони в левую. Дело пошло хуже — двух пальцев-то нет. Но я потел, приноравливался. Мишень бы сюда в каюту какую-нибудь, а то жаль стены дырявить. Я и не метаю. А если не упражняться, то навык быстро пропадет. Так Улих говорил. Эх, не держать мне больше никогда в левой руке три ножа разом — только два теперь ухвачу.

Покалеченная кисть быстро устала. Я не стал ее насиловать и вложил нож в ножны, висевшие на поясе. И вовремя. Ко мне шел Зимородок. А, может, шугануть его? Войдет, а я как нож метну, чтобы впился в стену на палец от виска. Ну да, как же… Три Ножа на острове пробовал… А что вышло? Зимородок остановился на пороге, посмотрел на мои руки, на нож на поясе, еле заметно покривил рот и сказал:

— Мне надо поговорить с тобой, Даль.

Я насупился.

— Не хочу я говорить.

— Знаю.

Я вздохнул. Вправду ведь знает. И я знаю то, что знает. Маг не ступил в каюту.

— Где говорить будем? — спросил он.

— Здесь. Или на палубе.

Я поднялся.

— Пошли на палубу. Мне здесь уже остохренело.

— Ну, — буркнул я, а сам уставился на парус.

Зимородок усмехнулся, а я разозлился. Но магу моя злость — как с гуся вода.

— Не торопись, — сказал он. — Я думаю…

— А чего тут думать? — перебил его я. — Сказано же было: не буду я магом.

Зимородок снова усмехнулся.

— Напрасно ты думаешь, Даль, что я только вчера узнал о таком твоем решении. Я знаю о нем гораздо раньше.

— Ну да… Мысли читать… — протянул я с ехидцей.

Маг посмотрел на меня так, что я прикусил язык.

— Мы, светлые маги, без великой нужды в чужие мысли не лезем, — сказал он. — Хотя и можем. Если бы не это правило, я бы не попал впросак на острове, — добавил он с сожалением.

Я счел за лучшее не будить лихо: и так уже рассердил Зимородка.

— Я знаю не потому, что прочел твои мысли, — продолжал он. — Пока ты спал, три дня из четырех ты бредил. Даже под сонным отваром бредил. А я волей-неволей слушал. Вот так-так…

Я насторожился. Зимородок, если и заметил мою настороженность, то ничем этого не выказал.