В Бирюк - Обязалово

Богослужение закончилось уже в сумерках, нас вынесло в числе первых и, пока все выходящие дружно кланялись и крестились на кресты куполов, мы с Варварой нырнули в какой-то хозяйственный ящик, пристроенный к стене церкви. Там было тряпьё, мётлы, деревянные лопаты. И очень гнилое дно. Которое под нами провалилось. Если бы не колокольный перезвон — нас бы точно застукали.

Момент паники, темнота, тишина, древесный мусор во всех местах… Тихо. Вроде не услышали. И куда ж это мы попали? С трёх сторон — дерево, с четвёртой — кирпич. Стена фундамента церкви? Да ещё и с окошечком. С зарешеченным.

Никогда не любил окна с решётками. Ну очень… хочется подёргать. А оно… играет! А если стенку поковырять? А если ногой упереться? А где мой гвоздодёр (взял-таки на всякий случай)?

Я уже рассказывал об особенности построек на известковом растворе. Сохнет он долго. И об основной проблеме строений на Руси — сырость. Под всякой церковью делается подвал. Там ещё хоронят особо ценных покойников.

Для вентиляции здесь предусмотрели окошко, закрыли кованой решёткой и поставили снаружи деревянный пустой короб. Верхнюю часть которого приспособили под свалку дворницкого инструмента. Мастера, похоже, с кладкой схалтурили — со стороны не видно же. Раствор в сырости полностью не схватился.

За стенкой обнаружилось обширное довольно пустое помещение. Без света убился бы — здесь такие плиты-возвышения стоят… Но зажигалка — великая вещь. Позволяет сохранить кости целыми.

С правой стороны какие-то вещи сложены, сундуки какие-то, рулон занавеса, каркас царских ворот… Варвара начала скулить:

— Нельзя сюда, здесь мощи святые лежат будут… боженька покарает…

— Когда будут мощи — нас здесь не будет. Не ной.

Тут, на той стороне подвала, где старьё сложено, раздаётся скрип, появляется свет и слышны голоса. Зиппо своё я сразу захлопнул, а вот дуру эту…

А у меня уже заготовочка есть! Был у меня в этой второй жизни аналогичный случай! Когда на «серых всадников в ночи» на Черниговских болотах нарвался. Марьяша тогда похоже скулила. И я её — сумел заткнуть. А эта-то… уже привычная, обученная.

Точно — припала как источнику с живой водой. Или чего там у христиан — чаша Грааля? Молодчинка. Платочек ей сдвинул, головушка у неё… волосики отрасли маленько, но не колются — мягонькие, очень приятно вытереться.

— Ну, пойдём, Варюха-горюха, ближе к делу.

Мы просидели в куче старого барахла часа три. Даже придрёмывать начал. Своды в подвале каменные — слышно как наверху ходят. Кажется, молитвы хором пели. Всенощную, что ли решили отыграть? Терпение, Ванечка, терпение. Если переполняет жажда деятельности… ну трахни её ещё раз — и успокойся.

Наконец всё затихло. Ещё с полчаса подождали. И пошли на дело.

О-ох… Волнительно. Осторожно, на цыпочках подобрались к выходу.

Прикрытая дверка, деревянная, железом окованная. Как она скрипела…

Послушал. Собрался с духом и… рывком. Вроде, тихо. Есть такой приём: медленно тянешь — рыпит, быстро — ничего.

Можно и воду лить. Но — нету. И если поймают — не «мати сварить» будет, а местные вполне… сварить живьём могут.

Каменная лестница вывела под стеной храма в боковой неф. Кажется, нет никого.

Две свечи у аналоя, на ступеньках перед царскими вратами — блестящий ящичек. Не может быть! Наконец-то мне повезло! Столько обломов и провалов! Но теперь… Ну очень похожий ковчежец!

Я переступил на ступеньку выше, оглядывая зал.

Факеншит! Всё-таки невезуха продолжается: на полу, в паре шагов перед ящичком лежала человеческая фигура. Серое одеяние, раскинутые крестом руки. Ещё один истово уверовавший? Стражник? — Вряд ли — ростом невелик. Но шум — подымет.

Придётся нейтрализовать. Ножичком под лопатку? — Грязно. Кистенёчком? Удавкой? Потом оттащить тело в подвал, завалить мусором… найдут — когда завоняется. Меня уже… — и след простыл.

Рядом раздался вдох. Ох уж это пресловутое женское любопытство!

Любая женщина постоянно хочет одного и того же — чего-нибудь новенького. Варваре тоже захотелось. Судя по внезапно распахнувшимся глазам и прижатой ко рту руке — что-то новенькое она увидела.

Я чуть оттолкнул её вниз, спустились ниже уровня пола, чтобы звук не шёл в зал.

— Ты чего?

— Это… это — сама… Там — Евфросиния лежит. Сама. Молится.

— Хм… С чего взяла?

— Сегодня на молитве… Ты, видать, не слышал, бабы говорили — платочек серенький, по краю — серым шёлком крестики вышиты. Ты сам-то глянь.