Ренат Вишняков - Неискоренимое

Так вот, Йиржи Малайкат был именно таким не спившимся, циничным и простоватым бомжем, флегматичным и способным на очень разные поступки.... Правда, про простоту следовало говорить с оглядкой - всё-таки его интеллект был весьма высок и он неплохо двигался по жизни. Разумеется, настолько, насколько вообще мог в те времена двигаться по ней безродный смерд! Он был жив, относительно здоров, его спина не была голой, а желудок пустым. И это в то время как рати таборитов и крестоносцев гуляли по Чехии, сея смерть и погром, когда горели города и полчища обездоленных ползали по божией земле, словно саранча, насланная Моисеем в числе прочих Казней Египетских! Его семья (видно, в свою породу он был таким везучим и изворотливым) тоже не бедствовала. Может, тому было причиной то, что его отец помимо прочей кузнечной работы умел хорошо латать кольчуги и был в военное лихолетье человеком очень нужным. Может потому, что семейство Малайкатов ухитрилось ни разу не угодить и не насолить католической церкви, да и просто не попадаться на глаза её эмиссарам. Потому не отбирали их имущества монастыри, не брали в свои училища их детей схоластики (хотя и плебеям, теоретически, туда ход был не заказан). Sanctum Officium, то есть Инквизиция, Святая и ужасающая, на столь мелких сошек тоже внимания не обращала. А потому и при власти ксёндзов, фратров и прочих "инфулатов" Малайкаты жили спокойно, и после их падения не были народом записаны в "прихлебатели поповские". А уж как поступали с прихлебателями подобными во время сие, то один Бог видел, да только он один, всемилостивейший, и простит, если сумеет, конечно! Уж и вешали, и топили, и рвали, и резали, и "сатанинский суп" варили... Изрядное зрелище, когда живого человека сковывают, на грудь крысу садят, накрывают наглухо кастрюлей, да колотят по ней, чтобы шуму побольше было. Тварь божья, от страха обезумев, выбирается единственным доступным путём. А, поелику утварь её зубам не поддается, вгрызается она в податливую плоть казнимого, прогрызая грудь насквозь до спины, зарываясь в землю и выбираясь на свет из норы рядом с уже отмучавшимся, остывающим трупом...

Йиржи содрогнулся, вспомнив, как буквально вчера на его глазах таким способом убили Ёжа Злотонка, парня его лет, знакомого с ним с раннего детства. Ёж был сиротой, попавшим под призрение доброго падре из местного прихода. Формально. На самом деле только плешивая собака в Стари-Пльзенце не знала, что Злотонок был ублюдком аббата одного из окрестных монастырей, рождённым от куртизанки против закона церкви. Сама его фамилия, придуманная падре-патроном, большим гораздом на выдумки, происходила некоторым образом от слова золото и указывала на причину, по которой священник взял опеку над мальчиком. Как и многие люди, наделённые любознательностью и соприкасающиеся с церклвью, Ёж быстро окунулся в мир знаний. А Йиржи, сам будучи охоч до всего нового, сдружился с этой "родственной душой" и вместе с ним учился читать, писать, считать, разбирал церковные тексты. Пару раз даже (об этом ему велели молчать и священник, и родители) подновлял чернила на страницах Нового Завета в тех местах, где они поистёрлись. Каллиграфия, история, основы латыни - для смерда они оба знали много. И если поповский приживал Ёж, кичившийся своим вежеством, стал очевидной целью народного гнева, то Малайкат, скрытный и осторожный, этой участи избежал. А о том, насколько была близка страшная смерть, напоминал ему до сих пор стоящий в ушах предсмертный вопль Злотонка.... Ох и орал же несчастный! Йиржи даже закралась в голову крамольная мысль - а не глупо ли ТАК казнить тех, кого почитаешь врагами истинной веры? Ведь мученичество зачтётся у порога райских кущ, так не лучше ли просто отрубить голову.... Встряхнувшись, парень выбросил незваную гостью из головы. Меньше думать, больше работать, как говорил отец - тогда и жить спокойнее, и брюхо туже набито! Потому надо поспешить и в срок выполнить поручение вышеупомянутого родителя - отнести узелок с залатанным бахтерцом в Пльзень одному влиятельному по теперешним временам рыцарю. Сей достославный пан за лютый нрав и любовь к резне прежде был не в чести у собрания окрестных рыцарей, а теперь сидел на советах чуть ли не подле Жижки и командовал немалым отрядом.... Заказы от него были истинно манной небесной уже потому, что к деньгам он был невнимателен и потому платил честно, а порой, под лишний стакан вина, и сверх того. Гнева же тех, кто мог прийти на смену гуситам в любой момент, Малайкатам бояться стоило куда меньше, чем обиженного отказом разъярённого мясника, оделённого властью и находящегося здесь и сейчас...