Ариадна Краснопёрова - Синяя бабочка плетельщика судеб

К счастью, добрая деревенская девчушка увидев шевелящийся комок мяса, отдаленно напоминающий человека, не убежала звать взрослых, чтобы те меня добили, а выходила сама. Именно благодаря ей я не только выжил, но и смог ходить, и даже пользоваться левой рукой. После недолгих мытарств я влился в компанию городских бандитов. Даже такие, в прямом смысле, покалеченные навыки метания ножей в полной темноте и на звук очень ценились… Или сыграла роль моя безбашенность, обусловленная отсутствием страха смерти?

Внезапно меня развернуло. Уй, блин, силища! С осязанием у меня в последнее время проблемы, но судя по обрывкам ощущений, Гуахаро схватил меня за подбородок двумя пальцами. Причем, давления не было, как если бы это было движением человека, скорее это было похоже на идеально подогнанную стальную скобку: вроде бы и никаких неудобств, и двинуться почему-то не получается.

— Посмотри мне в глаза, — приказал Гуахаро своим обычным нейтральным тоном. — И ответь на один вопрос, только честно. Ты сломался?

Я поднял взгляд на два серо-голубых кружочка в обрамлении густых серебристых ресниц. Все как положено.

Что можно ответить на этот вопрос? Боль нищета и вонь стали для меня настолько привычными, что даже не верится, что всего лишь полгода назад все было по-другому. Но сломался ли я? Что на это ответить? Правду.

— Я… Я не знаю, — тихий ответ.

Императора он, похоже, удовлетворил, так как меня опустили обратно на лавку и продолжили лечение. Кайф…

— С мышцами все, — проговорил он как ни в чем не бывало. — Займемся более тонкой частью. Сначала глаза. Ты знаешь, что случается с человеком, хранителя которого убивают?

— Он умирает от тоски? — предположил я, поворачиваясь на спину. Эту версию я мельком когда-то слышал, но если так, в пыточной меня явно сумели взбодрить.

— По официальной версии, — согласился Гуахаро, проводя руками над моими глазами. От его ладоней шло тепло, которое совершенно свободно проникало сквозь веки и жгло исключительно глазное яблоко. По виску что-то потекло, я только понадеялся, что это всего лишь слезы. — Когда у тебя умирает половина сердца, это не может хорошо сказаться на самочувствии… Впрочем, ты опять умудрился пройти по самой тонкой ниточке вероятности.

Это «впрочем» было уже после того, как он убрал руки и пару секунд разглядывал отчаянно моргавшего меня. В тот момент мне было не до отслеживания странности тона, однако это было чересчур заметно и радость от просмотра в полном качестве сменилась настороженностью.

— О чем ты?

— М-м-м… — задумался Хар, как-то странно смотря мне в глаза… Нет, скорее разглядывая их. — В общем, за спасшее тебе жизнь упрямство можешь благодарить Олеста. Хотя это странно — благодарить самого себя.

Че?!

— Полное единение, — пояснил он, ещё больше все запутав. — Иди, посмотри, сразу все поймешь.

И кивнул куда-то в сторону.

Подозрительно посмотрев на такого правдоподобного южанина — вылеченное зрение позволило рассмотреть небольшой шрамик над губой, родинку на правом виске и сеточку лопнувших капилляров под глазами — я двинулся в указанном направлении, где видело зеркало в раме из водостойкого дерева, подаренного жене призрака его матерью.

Фу, ну я и урод… Такое впечатление, что охотникам не понравилась моя внешность и они начали старательно меня уродовать. И зачем надо было смотреть на эти жуткие шрамы? Раньше у меня хоть иллюзия собственной привлекательности оставалась. Что он там в моих глазах увидел?..

Черт! И полтора миллиона инкубов ему в задницу!

Я подошёл к зеркалу поближе, надеясь, что ярко-синий цвет глаз мне просто привиделся… Но нет, все так, как и показалось вначале.

— Повезло, что хранителем у тебя был не какой-нибудь кошак, — утешил император. — Шерсть, когти и клыки спрятать гораздо сложнее. А так, просто передался пигмент…

Глаза точно такие же как при объединении… Значит, Олест жив, но из-за отсутствия своего материального носителя отделиться от меня не может. То есть, все эти полгода я провел в боевом облике и, наверное, проведу так оставшуюся жизнь… Не так уж и плохо.

— А разве цвет глаз можно замаскировать? — спросил я, продолжая разглядывать их в зеркале. Мало того, что они были неестественно насыщенного синего цвета, так ещё по окружности радужки шёл черный ободок… Надеюсь, фасеточность мне лишь показалась.

— Вполне, — проговорил император. — Налюбовался? Иди обратно, надо всё-таки закончить с этим до обеда. Не будем нервировать хозяев дома.